Татьяна Бек

Гостиничный ужас описан… Я чувствую этот ночлег, — Как будто на нитку нанизан Мой

Хозяйская печка с поленьями, Над крышей — планета Юпитер, И, чей не припомню, с

Как сказано: ‘Холодным иль горячим — Не теплым, нет — горячим иль холодным Ты

Холодно, бело и лыжно. Неподдельная зима. Можно ли ругать облыжно Даденное задарма? Что бы

Ходившая с лопатой в сад, Глядишь печально и устало… Не строила — искала клад.

Начинается повесть: ‘Итак, Эта девочка в каменном городе Проживала меж книг и бумаг, А

— Молодую дурь отбрось! Главное уже сбылось, Остальные дни — довески. Спотыкаясь и пыля,

Как руки мои постарели! А мало месили-стирали, И землю не рыли в апреле, И

На завалинку сесть покалякать. Улыбаться и носом клевать. — Я тебе не советую плакать

Увы, давно… Точней — давным-давно За станцией, за озером, за радугой Ходили в офицерское

Иззябшая до нитки, Как сад и сизари, Я только слово в свитке, Однако —

На заснеженной аллее Я да стайка зимних птах… Это даже веселее Веселиться просто так!

Мне ли думать о титулах гения? Но, в избытке безумной отваги, Я рифмую свои

Измяв, истерзав, исковеркав Свою несравненную суть, Без публики, без фейерверков Хотя бы минуту побудь.

На занятия бегала мимо афиш и скворешен. В пионеры вступала, на горло мотая кумач!

Мир так хорош и так огромен, Бел, изумруден, бирюзов, Что плыть бы на плоту

Розгами, лозунгом и топором — Прочь недобитых!.. Ату!.. Рослая женщина в шляпе с пером

На ветру безудержно полощется Зелень перепуганных берез… Я приду — заступница, помощница, Просто утирательница

Мир поделился открыто Детством, теплом, обувкой — На сквозняках алфавита Бегай за бабочкой-буквой! Жизнь,

Иссеченное дождями Где-то дерево растет С ягодами, желудями, Шишками, листвой и пухом — Черт

На смех толпе, в тоске позора, Обшарпанная королева — Тигрица, сосланная в зоо На

Менялся нрав, ломался голос. Не помню лета — помню стужу. Какой-то стыд, какой-то тормоз

И ты, и ты хотела жить как все, Но небеса отказывали в иске… Покуда

Пора собирать свитера, Засохшие ветки и мысли… Уеду отсюда с утра. Мне шапкой махнут

Меня не любили вещи — Терялись, мялись, ползли… И будни были зловещи. Но —

И шли, и пели, и топили печь, И кровь пускали, и детей растили, И

На куриных ножках вилла Вся в иконах и гульбе. Я в который раз открыла:

Мандарины, мандарины, мандарины! Десять мордочек в авоське у меня, Десять маленьких, испуганных, звериных, Странно-рыжих

И родина, где я росла ветвясь, Меня не видит и толкает в грязь, —

На какой-то попутке, в какую-то даль, В тридевятое царство осенних берез! Однодневного инея жалкий

Любовь — не хлеб, а воздух. И в общую тетрадь Чудовищ длиннохвостых Не надо

И поздно молодеть, и расставаться рано… Наперерез толпе, неистовой с утра, По Риму шла

На дачном, на невзрачном полустанке, Где вянут одуванчики во рву, Я запишу на телеграфном

Любовь моя — нету подвижней Тебя, — не поспеют слова! Пока я стояла под

И эта старуха, беззубо жующая хлеб, И этот мальчонка, над паром снимающий марки, И

Мы новые? Нет, мы те же, И, свежую грязь меся, Нам память несет депеши

Любители обновок И острых новостей, Мой монолог неловок — Не соберу костей. Но, потемнев

Хворая, плача и кренясь, Дрожали звезды над Арбатом, — Где я однажды родилась В

Памяти А. Р. Муж сестры. Не брат, но брат. Путаясь, шутила: ‘Шурин!’ Ты навек

Ласка моя изнывает по розгам, Вольная воля по ужасу пут… Спор между голосом и

Настоящей жизни свет Очень прост и даже скуден. Вечно я рвалась из буден В

Можно ль отразить ударом кисти Тайный сговор совести с бедой? …Взгляд исполнен творческой корысти

Куча листьев, лопата и грабли. Можно кислые яблоки грызть. — Ты любил меня? —

Наревусь до жара, До распухших губ, До трубящих ржаво Сумасшедших труб, До горящих пятен,

Мою судьбу из несуровых ниток, Где серых и коричневых избыток И лишь один узор

Когда ты вернешься ко мне Измученный, не на коне, С глубокой морщиной на лбу,

Надоело петь с листа На пиру чужом и грубом… Подарите мне клеста С выгнутым

— Моя дорогая, моя золотая столица! — …Еще на Арбате живут ‘престарелые лица’. Такого

Когда надежды нет, Бессонница, поденка, — Прижми к себе рассвет, Как спящего ребенка, И

Над территорией аграрной — Сквозь воздух острый и крутой — Петух оранжево-охряный, И розовый,

Москвичи — автобусные книжники, Пылкие сердца под слоем пыли… Нашу жизнь пруды, как передвижники,