Там, на горе
Там, на горе, у которой в коленях последняя хижина, а выше никто не хаживал;
В винном отделе
Отец, изъеденный похмельем, стучал стеклом и серебром. Другие пьяницы шумели и пахли мертвым табаком,
Женская фигура
Отвернувшись, в широком большом покрывале стоит она. Кажется, тополь рядом с ней. Это кажется.
То в теплом золоте, в широких переплетах
То в теплом золоте, в широких переплетах, а то в отрепье дорогом ты глаз
Вьюга
За Крестопоклонной, как дело пойдет к тому, чтобы все повернуло обратно, и желчь, начиная
Знаете ли вы
Знаете ли вы, карликовые сосны, плакучие ивы? Отвязанная лодка не долго тычется в берег
Только увижу
Только увижу путника в одежде светлой, белой – что нам делать, куда деваться? Только
Варлаам и Иоасаф
1 Старец из пустыни Сенаарской в дом приходит царский: он и врач, он и
Золотая труба
Над просохшими крышами и среди луговой худобы в ожиданье неслышимой объявляющей счастье трубы все
Только время доходит сюда
Только время доходит сюда − и тогда только жалость свистит над травою. Как давно
Вечерняя песня
Птицы, вылетевшей из ржи, с вечером согласованье. Добрый вечер, милая, свяжи что с чем
Третья тетрадь
1 – Пойдем, пойдем, моя радость, пойдем с тобой по нашему саду, поглядим, что
Велик рисовальщик, не знающий долга
Велик рисовальщик, не знающий долга, кроме долга играющей кисти: и кисть его проникает в
Три богини
По стране давнопрошедшей ходит память и не знает, кем назваться, как виниться и в
Вениамин
Позову, и сердце радо: мята, мед, имбирь и тмин. Дней скудеющих услада, гость земли,
Три зеркала
1. Женщина у зеркала Не снизу, а как из-за некоей двери, полурастворенной в святящийся
Ветер прощанья
Ветер прощанья подходит и судит. Видит едва ли и слышит едва. И, как не
Три стихотворения Иоанну Павлу II
1. Дождь – Дождь идет, а говорят, что Бога нет! – говорила старуха из
Ветхозаветный мотив
В час молчания птиц и печали бессловесных растений и рыб различается зыбки качанье и
Стансы четвертые (Памяти Набокова)
1 Есть некий дар, не больший из даров; как бы расположение шаров, почти бильярд
Ты знаешь, я так тебя люблю
Ты знаешь, я так тебя люблю, что если час придет и поведет меня от
Вода-крестьянка
Бабушке Ты гулюшки над старой люлькой, где дети нянчили детей, яйцо с наклёванной скорлупкой,
Стансы первые (Елене Шварц)
1 Поэт есть тот, кто хочет то, что все хотят хотеть: допустим, на шоссе
Утро в саду
Это свет или куст? я его отвожу и стою. Что держу я – как
Восемь восьмистиший
I Полумертвый палач улыбнется – и начнутся большие дела. И скрипя, как всегда, повернется
Стансы третьи (Вино и плавание)
1 Существованье – смутное стекло. Военный марш или роман Лакло, или трактат о фауне
Ужин (Легенда одиннадцатая)
Никогда, о Господи мой Боже, этот ветер, знающий, как мы, эту вечно чующую кожу
Всё, и сразу
«Не так даю, как мир дает», не так: всё, и сразу, и без размышлений,
Стансы вторые (На смерть котенка)
1 Что делает он там, где нет его? Где вечным ливнем льется существо, как
В духе Леопарди
Ни мощный дух, ни изощренный разум, ни сердце, сокрушенное глубоко, ни женственное счастье вдохновенья
Все труды
Боковые башни, вежи, шпили, каменная темнота. Все труды, которые любили или замышляли на века
Старый поэт (Постскриптум)
Он ходит по комнате и замерзает. Но странно подумать, как зябнет пальто. И стужа
В это зыбкое скопленье
В это зыбкое скопленье, в комариные столпы, в неразборчивое тленье истолченной скорлупы ты идешь,
Вторая тетрадь
Посвящается бабушке 1. СМЕЛОСТЬ И МИЛОСТЬ Солнце светит на правых и неправых, и земля
Статуэтка слона
На востоке души, где-то возле блаженных Аравий, в турмалиновых гнездах, откуда птенцов воровали, и
В метро, Москва
Вот они, в нишах, бухие, кривые, в разнообразных чирьях, фингалах, гематомах (– ничего, уже
Взгляд кота
I Когда, прекрасный кот, ты пробуешь в окне пространства опытность и силу, внутри как
Странное путешествие
Так мы и ехали: то ли в слезах, то ли больно от белого света.
В незапамятных зимах
В незапамятных зимах, в неназванных, в их ларцах, полюбивших молчать, как зрачок в роговицах
Я имя твое отложу про запас
Я имя твое отложу про запас, про святочный сон в золотой канители: судьба удалась,
Святой Юлиан на охоте (Первая легенда)
Как олень обернулся к нему с человеческой речью, кровь сказала: Прощай! я не знаю,
В психбольнице
Идет, идет и думает: куда, конечно, если так, но у кого. А ничего, увидим.
Я жизнь в порыве жить
Я жизнь в порыве жить. Из горла закипая, побегом выбегаю к живым в порыве
Несчастен
Несчастен, кто беседует с гостем и думает о завтрашнем деле; несчастен, кто делает дело
По белому пути
По белому пути, по холодному звездному облаку, говорят, они ушли и мы уйдем когда-то:
Selva selvaggia
Триптих из баллады, канцоны и баллады I. Проводы Памяти Михаила Хинского Из тайных слез,
Неужели и мы, как все
Неужели и мы, как все, как все расстанемся? Знающие кое-что о страсти быстрее конца,
Побег блудного сына
Ты всё – как сердце после бега, невиданное торжество, ты жизнь, живая до того,
Семь стихотворений
Печаль таинственна, и сила глубока. Семь тысяч лет в какой-нибудь долине она лежала, и
Неужели, Мария, только рамы скрипят
Неужели, Мария, только рамы скрипят, только стекла болят и трепещут? Если это не сад
Подражание восточному
Черной раковиной с кромкой, черной шалью костяной обернись, душа пророка! Увлажнили флейты око, слух