Ольга Седакова

Так мы и ехали: то ли в слезах, то ли больно от белого света.

В незапамятных зимах, в неназванных, в их ларцах, полюбивших молчать, как зрачок в роговицах

Я имя твое отложу про запас, про святочный сон в золотой канители: судьба удалась,

Как олень обернулся к нему с человеческой речью, кровь сказала: Прощай! я не знаю,

Идет, идет и думает: куда, конечно, если так, но у кого. А ничего, увидим.

Я жизнь в порыве жить. Из горла закипая, побегом выбегаю к живым в порыве

Там, на горе, у которой в коленях последняя хижина, а выше никто не хаживал;

Отец, изъеденный похмельем, стучал стеклом и серебром. Другие пьяницы шумели и пахли мертвым табаком,

Отвернувшись, в широком большом покрывале стоит она. Кажется, тополь рядом с ней. Это кажется.

То в теплом золоте, в широких переплетах, а то в отрепье дорогом ты глаз

За Крестопоклонной, как дело пойдет к тому, чтобы все повернуло обратно, и желчь, начиная

Знаете ли вы, карликовые сосны, плакучие ивы? Отвязанная лодка не долго тычется в берег

Только увижу путника в одежде светлой, белой – что нам делать, куда деваться? Только

1 Старец из пустыни Сенаарской в дом приходит царский: он и врач, он и

Над просохшими крышами и среди луговой худобы в ожиданье неслышимой объявляющей счастье трубы все

Только время доходит сюда − и тогда только жалость свистит над травою. Как давно

Птицы, вылетевшей из ржи, с вечером согласованье. Добрый вечер, милая, свяжи что с чем

1 – Пойдем, пойдем, моя радость, пойдем с тобой по нашему саду, поглядим, что

Велик рисовальщик, не знающий долга, кроме долга играющей кисти: и кисть его проникает в

По стране давнопрошедшей ходит память и не знает, кем назваться, как виниться и в

Позову, и сердце радо: мята, мед, имбирь и тмин. Дней скудеющих услада, гость земли,

1. Женщина у зеркала Не снизу, а как из-за некоей двери, полурастворенной в святящийся

Ветер прощанья подходит и судит. Видит едва ли и слышит едва. И, как не

1. Дождь – Дождь идет, а говорят, что Бога нет! – говорила старуха из

В час молчания птиц и печали бессловесных растений и рыб различается зыбки качанье и

1 Есть некий дар, не больший из даров; как бы расположение шаров, почти бильярд

Ты знаешь, я так тебя люблю, что если час придет и поведет меня от

Бабушке Ты гулюшки над старой люлькой, где дети нянчили детей, яйцо с наклёванной скорлупкой,

1 Поэт есть тот, кто хочет то, что все хотят хотеть: допустим, на шоссе

Это свет или куст? я его отвожу и стою. Что держу я – как

I Полумертвый палач улыбнется – и начнутся большие дела. И скрипя, как всегда, повернется

1 Существованье – смутное стекло. Военный марш или роман Лакло, или трактат о фауне

Никогда, о Господи мой Боже, этот ветер, знающий, как мы, эту вечно чующую кожу

«Не так даю, как мир дает», не так: всё, и сразу, и без размышлений,

1 Что делает он там, где нет его? Где вечным ливнем льется существо, как

Ни мощный дух, ни изощренный разум, ни сердце, сокрушенное глубоко, ни женственное счастье вдохновенья

Боковые башни, вежи, шпили, каменная темнота. Все труды, которые любили или замышляли на века

Он ходит по комнате и замерзает. Но странно подумать, как зябнет пальто. И стужа

В это зыбкое скопленье, в комариные столпы, в неразборчивое тленье истолченной скорлупы ты идешь,

Посвящается бабушке 1. СМЕЛОСТЬ И МИЛОСТЬ Солнце светит на правых и неправых, и земля

На востоке души, где-то возле блаженных Аравий, в турмалиновых гнездах, откуда птенцов воровали, и

Вот они, в нишах, бухие, кривые, в разнообразных чирьях, фингалах, гематомах (– ничего, уже

I Когда, прекрасный кот, ты пробуешь в окне пространства опытность и силу, внутри как

1 Кончен труд, мой бедный, кончен труд счастья и надежды: безупречный труд любви. И

Если воздух внести на руках, как ребенка грудного, в зацветающий куст, к недающимся розам,

С нежностью и глубиной – ибо только нежность глубока, только глубина обладает нежностью, –

Не поминай ко сну камфару, белизну, мятный отвар загробья. Это вечерний свет пристален –

Что белеется на горе зеленой? А. С. Пушкин 1. ОБИДА Что же ты, злая

Мы приезжали на велосипедах к погосту восемнадцатого века, мы не клялись, но взрослые не

Несчастен, кто беседует с гостем и думает о завтрашнем деле; несчастен, кто делает дело

По белому пути, по холодному звездному облаку, говорят, они ушли и мы уйдем когда-то: