Владимир Соловьев

Нескладных вирший полк за полком Нам шлет Владимир Соловьев, И зашибает тихомолком Он гонорар

Бедный друг, истомил тебя путь, Темен взор, и венок твой измят. Ты войди же

Сколько их расцветало недавно, Словно белое море в лесу! Теплый ветер качал их так

Бескрылый дух, землею полоненный, Себя забывший и забытый бог… Один лишь сон — и

Безрадостной любви развязка роковая! Не тихая печаль, а смертной муки час… Пусть жизнь —

Что роком суждено, того не отражу я Бессильной, детской волею своей. Покинут и один,

День прошел с суетой беспощадною. Вкруг меня благодатная тишь, А в душе ты одна,

Из-за кругов небес незримых Дракон явил свое чело,- И мглою бед неотразимых Грядущий день

Друг мой! прежде, как и ныне, Адониса отпевали. Стон и вопль стоял в пустыне,

Враг я этих умных, Громких разговоров И бесплодно-шумных Бесконечных споров… Помнишь ли, бывало,— Ночи

Газели пустынь ты стройнее и краше, И речи твои бесконечно-бездонны — Туранская Эва, степная

Разогнали раскаты громовые Смутных снов налетевшую стаю. Перед бездной огнисто-лиловою Разорвалась завеса до краю.

Хоть мы навек незримыми цепями Прикованы к нездешним берегам, Но и в цепях должны

Во тьму веков та ночь уж отступила, Когда, устав от злобы и тревог, Земля

Всё память возвратить готова: Места и лица, день и час, — Одно лишь не

Во-первых, объявлю вам, друг прелестный, Что вот теперь уж более ста лет, Как людям

Как в чистой лазури затихшего моря Вся слава небес отражается, Так в свете от

Какой тяжелый сон! В толпе немых видений, Теснящихся и реющих кругом, Напрасно я ищу

Лишь год назад — с мучительной тоскою, С тоской безумною тебя я покидал, И

Лишь забудешься днем иль проснешься в полночи — Кто-то здесь… Мы вдвоем,— Прямо в

Милый друг, иль ты не видишь, Что все видимое нами — Только отблеск, только

Милый друг, не верю я нисколько Ни словам твоим, ни чувствам, ни глазам, И

Мы сошлись с тобой недаром, И недаром, как пожаром, Дышит страсть моя: Эти пламенные

Воздух и окошко, добытые с боя… Желтая береза между темной ели, А за ними

Вся ты закуталась шубой пушистой, В сне безмятежном, затихнув, лежишь. Веет не смертью здесь

Тихо удаляются старческие тени, Душу заключавшие в звонкие кристаллы, Званы еще многие в царствo

Света бледно-нежного Догоревший луч, Ветра вздох прибрежного, Край далеких туч… Подвиг сердца женского, Тень

Ушли двенадцать лет отважных увлечений И снов мучительных, и тягостных забот, Осиливших на миг

Наконец она стряхнула Обветшалый свой убор, Улыбнулась и вздохнула И открыла ясный взор. Неба

Некогда некто изрек: «Сапоги суть выше Шекспира». Дабы по слову сему превзойти британца, сапожным

Нет вопросов давно, и не нужно речей, Я стремлюся к тебе, словно к морю

Золотые, изумрудные, Черноземные поля… Не скупа ты, многотрудная, Молчаливая земля! Это лоно плодотворное,— Сколько

О, что значат все слова и речи, Этих чувств отлив или прибой Перед тайною

О, как в тебе лазури чистой много И черных, черных туч! Как ясно над

Одна, одна над белою землею Горит звезда И тянет вдаль эфирною стезею К себе

Он был старик давно больной и хилый; Дивились все — как долго мог он

Опять надвинулись томительные тени Забытых сердцем лиц и пережитых грез, Перед неведомым склоняются колени,

Меркнет день. Над усталой, поблекшей землей Неподвижные тучи висят. Под прощальным убором листвы золотой

Рыцарь Ральф, женой своею Опозоренный, на шею Навязал себе, бледнея, Шарф большой, И из

Отказаться от вина — В этом страшная вина; Смелее пейте, христиане, Не верьте старой

Едва покинул я житейское волненье, Отшедшие друзья уж собрались толпой, И прошлых смутных лет

Всё, изменяясь, изменило, Везде могильные кресты, Но будят душу с прежней силой Заветы творческой

Он был старик давно больной и хилый; Дивились все — как долго мог он

Панмонголизм! Хоть слово дико, Но мне ласкает слух оно, Как бы предвестием великой Судьбины

1 Горизонты вертикальные В шоколадных небесах, Как мечты полузеркальные В лавровишневых лесах. Призрак льдины

От кого это теплое южное море Знает горькие песни холодных морей?.. И под небом

Под чуждой властью знойной вьюги Виденья прежние забыв, Я вновь таинственной подруги Услышал гаснущий

В одной стране помещик-полигам Имел пятнадцать жен, которые ужасно Друг с другом ссорились и

Не жди ты песен стройных и прекрасных, У темной осени цветов ты не проси!

Потому ль, что сердцу надо Жить одним, одно любя, Потому ль, что нет отрады

Мне жарко потому, что я тебя люблю! Хоть знаю, что вконец себя я погублю,