Шарль Бодлер

Лишь глянет лик зари и розовый и белый И строгий Идеал, как грустный, чистый

Красавица, чей рот подобен землянике, Как на огне змея, виясь, являла в лике Страсть,

Жена в земле… Ура! Свобода! Бывало, вся дрожит душа, Когда приходишь без гроша, От

Бойцы сошлись на бой, и их мечи вокруг Кропят горячий пот и брызжут красной

Вино любой кабак, как пышный зал дворцовый, Украсит множеством чудес. Колонн и портиков возникнет

Тоску блаженную ты знаешь ли, как я? Как я, ты слышал ли всегда названье:»Странный»?

Не стану спорить, ты умна! Но женщин украшают слезы. Так будь красива и грустна,

Лишь только дон Жуан, сойдя к реке загробной И свой обол швырнув, перешагнул в

Луна, моих отцов бесхитростных отрада, Наперсница мечты, гирляндою цветной Собравшая вокруг звезд раболепный рой,

Река забвения, сад лени, плоть живая, — О Рубенс, — страстная подушка бренных нег,

Да, колыбель моя была в библиотеке; Пыль, Вавилон томов, пергамент, тишина, Романы, словари, латыняне

Подражание Лонгфелло I Маниту, жизни Властелин, Сошел с заоблачных вершин На беспредельный луг зеленый,

Лишь Смерть утешит нас и к жизни вновь пробудит, Лишь Смерть — надежда тем,

Любовница дворцов, о, муза горьких строк! Когда метет метель, тоскою черной вея, Когда свистит

Твой взор загадочный как будто увлажнен. Кто скажет, синий ли, зеленый, серый он? Он

Служанка скромная с великою душой, Безмолвно спящая под зеленью простой, Давно цветов тебе мы

Я расскажу тебе, изнеженная фея, Все прелести твои в своих мечтах лелея, Что блеск

Богини волосы безумно в горсть собрав, Ты полон ловкости и смелости небрежной, Как будто

Твои черты, твой смех, твой взор Прекрасны, как пейзаж прекрасен, Когда невозмутимо ясен Весенний

Когда, небрежная, выходишь ты под звуки Мелодий, бьющихся о низкий потолок, И вся ты

Тебя, как свод ночной, безумно я люблю, Тебя, великую молчальницу мою! Ты — урна

О, созерцай, душа: весь ужас жизни тут Разыгран куклами, но в настоящей драме Они,

В груди у всех, кто помнит стыд И человеком зваться может, Живет змея, —

Тебе мои стихи! когда поэта имя, Как легкая ладья, что гонит Аквилон, Причалит к

Скажи, ты видел ли, как гордая Диана Легко и весело несется сквозь леса, К

Моей обителью был царственный затвор. Как грот базальтовый, толпился лес великий Столпов, по чьим

Твой вид беспечный и ленивый Я созерцать люблю, когда Твоих мерцаний переливы Дрожат, как

О, завитое в пышные букли руно! Аромат, отягченный волною истомы, Напояет альков, где тепло

Казармы сонные разбужены горнистом. Под ветром фонари дрожат в рассвете мглистом. Вот беспокойный час,

Я знаю сладкий яд, когда мгновенья тают И пламя синее узор из дыма вьет,

«Откуда скорбь твоя? зачем ее волна Взбегает по скале, чернеющей отвесно?» — Тоской, доступной

Когда затихнешь ты в безмолвии суровом, Под черным мрамором, угрюмый ангел мой, И яма

Средь шума города всегда передо мной Наш домик беленький с уютной тишиной; Разбитый алебастр

Виктору Гюго О город, где плывут кишащих снов потоки, Где сонмы призраков снуют при

Как иронический вопрос — Полночный бой часов на башне: Минувший день, уже вчерашний, Чем

Февраль, седой ворчун и враг всего живого, Насвистывая марш зловещий похорон, В предместьях сеет

Кто изваял тебя из темноты ночной, Какой туземный Фауст, исчадие саванны? Ты пахнешь мускусом

Буду петь тебя на новых струнах, О, юница, играющая В моем одиноком сердце. Оплету

Когда свинцовый свод давящим гнетом склепа На землю нагнетет, и тягу нам невмочь Тянуть

Я поражу тебя без злобы, Как Моисей твердыню скал, Чтоб ты могла рыдать и

Когда в давящей тьме ночей, Христа заветы исполняя, Твой прах под грудою камней Зароет

Я — сумрачный король страны всегда дождливой, Бессильный юноша и старец прозорливый, Давно презревший

С еврейкой бешеной простертый на постели, Как подле трупа труп, я в душной темноте

Пусть искажен твой лик прелестный Изгибом бешеных бровей — Твой взор вонзается живей; И,

Душа, тобою жизнь столетий прожита! Огромный шкап, где спят забытые счета, Где склад старинных

Белая девушка с рыжей головкой, Ты сквозь лохмотья лукавой уловкой Всем обнажаешь свою нищету

Луна уже плывет медлительно и низко. Она задумалась, — так, прежде чем уснуть, В

Где тисы стелют мрак суровый, Как идолы, за рядом ряд, Вперяя в сумрак красный

Прекрасно солнце в час, когда со свежей силой Приветом утренним взрывается восток. — Воистину

Вы помните ли то, что видели мы летом? Мой ангел, помните ли вы Ту

Природа — строгий храм, где строй живых колонн Порой чуть внятный звук украдкою уронит;