Шарль Бодлер
Красавица, чей рот подобен землянике, Как на огне змея, виясь, являла в лике Страсть,
Вино любой кабак, как пышный зал дворцовый, Украсит множеством чудес. Колонн и портиков возникнет
Тоску блаженную ты знаешь ли, как я? Как я, ты слышал ли всегда названье:»Странный»?
Луна, моих отцов бесхитростных отрада, Наперсница мечты, гирляндою цветной Собравшая вокруг звезд раболепный рой,
Да, колыбель моя была в библиотеке; Пыль, Вавилон томов, пергамент, тишина, Романы, словари, латыняне
Подражание Лонгфелло I Маниту, жизни Властелин, Сошел с заоблачных вершин На беспредельный луг зеленый,
Любовница дворцов, о, муза горьких строк! Когда метет метель, тоскою черной вея, Когда свистит
Служанка скромная с великою душой, Безмолвно спящая под зеленью простой, Давно цветов тебе мы
Я расскажу тебе, изнеженная фея, Все прелести твои в своих мечтах лелея, Что блеск
Богини волосы безумно в горсть собрав, Ты полон ловкости и смелости небрежной, Как будто
Твои черты, твой смех, твой взор Прекрасны, как пейзаж прекрасен, Когда невозмутимо ясен Весенний
Тебя, как свод ночной, безумно я люблю, Тебя, великую молчальницу мою! Ты — урна
Моей обителью был царственный затвор. Как грот базальтовый, толпился лес великий Столпов, по чьим
Твой вид беспечный и ленивый Я созерцать люблю, когда Твоих мерцаний переливы Дрожат, как
Казармы сонные разбужены горнистом. Под ветром фонари дрожат в рассвете мглистом. Вот беспокойный час,
«Откуда скорбь твоя? зачем ее волна Взбегает по скале, чернеющей отвесно?» — Тоской, доступной
Когда затихнешь ты в безмолвии суровом, Под черным мрамором, угрюмый ангел мой, И яма
Средь шума города всегда передо мной Наш домик беленький с уютной тишиной; Разбитый алебастр
Как иронический вопрос — Полночный бой часов на башне: Минувший день, уже вчерашний, Чем
Февраль, седой ворчун и враг всего живого, Насвистывая марш зловещий похорон, В предместьях сеет
Кто изваял тебя из темноты ночной, Какой туземный Фауст, исчадие саванны? Ты пахнешь мускусом
Буду петь тебя на новых струнах, О, юница, играющая В моем одиноком сердце. Оплету
Когда свинцовый свод давящим гнетом склепа На землю нагнетет, и тягу нам невмочь Тянуть
Когда в давящей тьме ночей, Христа заветы исполняя, Твой прах под грудою камней Зароет
Я — сумрачный король страны всегда дождливой, Бессильный юноша и старец прозорливый, Давно презревший
С еврейкой бешеной простертый на постели, Как подле трупа труп, я в душной темноте
Пусть искажен твой лик прелестный Изгибом бешеных бровей — Твой взор вонзается живей; И,
Душа, тобою жизнь столетий прожита! Огромный шкап, где спят забытые счета, Где склад старинных
Белая девушка с рыжей головкой, Ты сквозь лохмотья лукавой уловкой Всем обнажаешь свою нищету
Прекрасно солнце в час, когда со свежей силой Приветом утренним взрывается восток. — Воистину