Моя веселость улетела! О, кто беглянку возвратит Моей душе осиротелой — Господь того благословит!
Как, мои песни? И вы in-octavo? Новая глупость! На этот-то раз Сами даете вы
Попав под суд из-за доноса, Я судьям сам строчу донос: Когда я шел к
Марионетки — всех времен Любимая забава. Простой ли нам удел сужден Иль нас балует
Я не могу быть равнодушен Ко славе родины моей. Теперь покой ее нарушен, Враги
Десять тысяч. Десять тысяч штрафа После стольких месяцев тюрьмы! Видно, я живу не хуже
Июльским жертвам, блузникам столицы, Побольше роз, о дети, и лилей! И у народа есть
Я маркитантка полковая; Я продаю, даю и пью Вино и водку, утешая Солдатскую семью.
О боже! Вижу предо мною Красавиц молодых цветник. (Ведь все красавицы весною!) А я…
Как яблочко, румян, Одет весьма беспечно, Не то чтоб очень пьян — А весел
Задумал старый Караба Народ наш превратить в раба. На отощавшем скакуне Примчался он к
Август! Девятнадцатое! Боже, Что за дата! В этот самый день Я пришел на свет
Мне взаперти так много утешений Дает камин. Лишь вечер настает, Здесь греется со мною
Маркиза я. Мой древний род Дает права мне на народ, И, не без гордости
Вино в тюрьме дает совет: Не горячись — ведь силы нет. И за решеткой,
Хвалу спешите вознести: Ведь капуцины вновь в чести. Мне, недостойному, награда! Могу я вновь,
«Мелюзга, я расплодилась, Мелюзга, — Я теперь уж не слуга! Волей Зевса воцарилась Я
Некогда, милые дети, Фея Урганда жила, Маленькой палочкой в свете Делав большие дела. Только
Как для меня нападки ваши лестны! Какая честь! Вот это я люблю. Так песенки
Велел всем бесам сатана За дело браться споро: «Когда просвещена страна, Раздоры гаснут скоро.
Однажды бог, восстав от сна, Курил сигару у окна И, чтоб заняться чем от
Что за девушка! Так кротко Светит взгляд из-под бровей, Так легка ее походка, Столько
Сегодня в солнечной пыли Ко мне, овеянному снами, Амуры резвые сошли. Они за смерть
Цветов весенних ты даришь немало, Народа дочь, певцу народных прав. Ему ты это с
Ключи от райских врат вчера Пропали чудом у Петра (Все объяснить — не так
Хилой и некрасивый Я в этот мир попал. Затерт в толпе шумливой, Затем что
Зачем меня в тоске напрасной Вы упрекаете опять? Ужели к Франции прекрасной Теперь вы
Конец стихам, как ни кипит желанье! Старинной силы в рифмах нет моих. Теперь мне
Апостол радости беспечной, Друзья, я проповедь прочту: Все блага жизни скоротечной Хватайте прямо на
О дамы! Что вам честь Лизетты? Вы насмехаетесь над ней. Она — гризетка, да…
— На связку четок скорби черной Зачем ты слезы льешь упорно? — — Ах,
Барабаны, полно! Прочь отсюда! Мимо Моего приюта мирной тишины. Красноречье палок мне непостижимо; В
Как ты старо, общественное зданье! Грозишь ты нам паденьем каждый час, И отвести удар
Что за педант наш учитель словесности! Слушать противно его! Все о труде говорит да
Как память детских дней отрадна в заточенье! Я помню этот клич, во всех устах
Хвала беднякам! Голодные дни Умеют они Со счастьем сплетать пополам! Хвала беднякам! Их песнею
Друзья! Над скрипкой в добрый час Смычок мой занесен. Пускаю вас в веселый пляс,
Всем пасынкам природы Когда прожить бы так, Как жил в былые годы Бедняга-весельчак. Всю
Вы — факельщик, и ни к чему Мне ваши вздохи, взгляды… Я все равно
Брось на время, Муза, лиру И прочти со мной указ: В преступленьях — на
Дамоклов меч давно известен миру. Раз на пиру я сладко задремал — И вижу
Хор День мира, день освобожденья, — О, счастье! мы побеждены!.. С кокардой белой, нет
Оловянных солдатиков строем По шнурочку равняемся мы. Чуть из ряда выходят умы: «Смерть безумцам!»
Есть божество; довольный всем, склоняю Пред ним без просьб я голову свою. Вселенной строй
Хотя их шляпы безобразны, God damn! люблю я англичан. Как мил их нрав! Какой
Всяких званий господа, Эмиссары И корсары — К деньгам жадная орда — Все сюда,
Я дружен стал с нечистой силой, И в зеркале однажды мне Колдун судьбу отчизны
Лебрен, меня ты искушаешь! Ведь я всего — простой певец, А ты в письме
И вот я здесь, где приходилось туго, Где нищета стучалась мне в окно. Я
Тебе, о Франция, развесистое древо, Я пел двенадцать лет: «Плоды свои лелей И вечно