Николай Карамзин

(сочинена в 1806 году) Гремит, гремит священный глас Отечества, Закона, Славы! Сыны Российския державы!

Вакх не терпит мрачных взоров; Вакх, любитель громких хоров, Радость в сердце тихо льет;

Почто, о бог любви коварный, Ты грудь мою стрелой пронзил? Почто Фаон неблагодарный Меня

Мир блаженный, чадо неба, К нам с оливою летит, И венец светлее Феба На

Господь Природы, — бесконечный, Миров бесчисленных творец, Источник бытия всевечный, Отец чувствительных сердец —

Вдруг стал у Лины дурен цвет: Конечно, в городе румян хороших нет!

С печалью радость здесь едва ли не равна: Надежда с первою, с другой боязнь

ОТВЕТ НА СТИХИ ОДНОЙ ДЕВИЦЫ, В КОТОРЫХ ОНА КЛЯНЕТСЯ ХЛОЕ, ДРУГУ СВОЕМУ, ЛЮБИТЬ ЕЕ

Ответ моему приятелю, который хотел, чтобы я написал похвальную оду великой Екатерине. Мне ли

Amour, ne d’un soupir, est comme lui leger[1] Итак, в отставку ты уволен!.. Что

(Посвящено московским жителям) Quae homines arant, navigant, aedificant, virtuti omnia parent.[1] Саллустий Конец победам!

Веют осенние ветры В мрачной дубраве; С шумом на землю валятся Желтые листья. Поле

ОДА НА СЛУЧАЙ ПРИСЯГИ МОСКОВСКИХ ЖИТЕЛЕЙ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ПАВЛУ ПЕРВОМУ, САМОДЕРЖЦУ ВСЕРОССИЙСКОМУ Что

Благодарю судьбу, что грамоте умею! Писатель для других, я для тебя писец, В изображеньи

Усердно с праздником я друга поздравляю; Честнейшим образом ему того желаю, Чего себе едва

1 МИГ Какое слово мне дано!.. Оно важнее всех; оно Есть всё!.. Конечно, власть

9 майя он обедал у меня в деревне и провел вечер. Вчера в моем

Ты в мрачном октябре родилась — не весною, — Чтоб сетующий мир утешен был

Он с честью был министр, со славою поэт; Теперь для дружества и счастия живет.

Министр, поэт и друг: я всё тремя словами Об нем для похвалы и зависти

Погибает!.. Погибает!.. Бездна Сафу поглощает! Лира Сафина в волнах — Нет души в ее

Мне часто эхо изменяет: Твержу: Милены не люблю! Но эхо в роще отвечает: Люблю!

Пусть счастье коловратно — Нельзя не знать того; Но мы еще стократно Превратнее его.

Не сон ли жизнь и здешний свет? Но тот, кто видит сон, — живет.

1 Ищи в других местах искусства красоты: Здесь вид богатыя Природы Есть образ счастливой

1 НА ГОЛОВУ Где трудится голова, Там труда для сердца мало; Там любви и

Мы сделаем царю и другу своему Лишь снежный монумент; милее он ему, Чем мрамор

1 Вселенныя любовь иль страх, Цари! что вы по смерти?.. прах! 2 Великий человек

Он был велик душой своей И миру жизнию полезен; Любил Природу и людей, —

Я пыль в глаза пускал; Теперь — я пылью стал.

Il est doux quelquefois de rever le bonheur[1] Среди песков, степей ужасных, Где солнце

Il en est des grands Souverains comme des Dieux. Combles de leurs bienfaits, nous

Друзья! Хованского не стало! Увы! нам в гробе всем лежать; На всех грозится смерти

Вчера здесь роза расцветала, Собою красила весь луг; Но ныне роза в зной увяла

Настал разлуки горький час!.. Прости, мой друг! В последний раз Тебя я к сердцу

Все мыслят жить, но не живут; Не мысля умереть, умрут.

Мать любезная, Природа! От лазоревого свода Дождь шумящий ниспошли Оросить лице земли! Всё томится,

Итак, ты хочешь песни, Любезный, милый отрок? Не всем пою я песни, И редко,

Подражание Жаку Делилю Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетенных, Несчастных счастие и сладость огорченных!

«Взгляните на меня: я в двадцать лет старик; Весь высох как скелет, едва таскаю

Любовь тогда лишь нам полезна, Как с милой дружбою сходна; А дружба лишь тогда

В сей день тебя любовь на свет произвела, Красою света быть, владеть людей сердцами;

Луиза! Прийми дар искренней любви. Твой ум, твоя душа питается прекрасным: Ты ангел горестных,

Я вижу там лилею. Ах! как она бела, Прекрасна и мила! Душа моя пленилась

Перевод с английского В II ч. «Детского чтения» напечатан вольный прозаический перевод сей повести.

КУПЛЕТЫ (НА ТОТ ЖЕ ГОЛОС) В ЧЕСТЬ НЕЖНОЙ МАТЕРИ, ПЕТЫЕ ЕЕ СЕМЕЙСТВОМ В УЕДИНЕННОМ

Хор земледельцев Как не петь нам? Мы счастливы. Славим барина отца. Наши речи некрасивы,

Кто ж милых не терял? Оставь холодный свет И горесть разделяй с унылыми древами,

Хотел я не любить: что ж делаю? люблю! Любя терзаюся, крушу себя, гублю… Но

Один голос Страшно в могиле, хладной и темной! Ветры здесь воют, гробы трясутся, Белые

К великолепию цари осуждены; Мы требуем от них огромности блестящей, Во изумление наш разум