Михаил Лермонтов

Ты знал ли дикий край, под знойными лучами, Где рощи и луга поблекшие цветут?

Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня, Черноглазую девицу, Черногривого коня. Дайте раз по

Покрыта таинств легкой сеткой, Меж скал полуночной страны, Она являлася нередко В года волшебной

Les poètes ressemblent aux ours, qui se nourrissent en suçant leur patte. Inédit. [1]

Зови надежду сновиденьем, Неправду — истиной зови, Не верь хвалам и увереньям, Но верь,

О, полно ударять рукой По струнам арфы золотой. Смотри, как сердце воли просит, Слеза

Я счастлив! — тайный яд течёт в моей крови, Жестокая болезнь мне смертью угрожает!..

Я видел раз её в весёлом вихре бала; Казалось, мне она понравиться желала; Очей

Я видел тень блаженства; но вполне, Свободно от людей и от земли, Не суждено

Я жить хочу! хочу печали Любви и счастию назло; Они мой ум избаловали И

Царю небесный! Спаси меня От куртки тесной, Как от огня. От маршировки Меня избавь,

Однажды женщины Эрота отодрали; Досадой раздражен, упрямое дитя, Напрягши грозный лук и за обиду

Забудь опять Свои надежды; Об них вздыхать Судьба невежды; Она дитя: Не верь на

Забывши волнения жизни мятежной, Один жил в пустыне рыбак молодой. Однажды на скале прибрежной,

1 Есть место: близ тропы глухой, В лесу пустынном, средь поляны, Где вьются вечером

Я не достоин, может быть, Твоей любви: не мне судить; Но ты обманом наградила

Я не хочу, чтоб свет узнал Мою таинственную повесть; Как я любил, за что

Я не люблю тебя; страстей И мук умчался прежний сон; Но образ твой в

Я не унижусь пред тобою; Ни твой привет, ни твой укор Не властны над

Я пробегал страны России, Как бедный странник меж людей, — Везде шипят коварства змии;

В глубокой теснине Дарьяла, Где роется Терек во мгле, Старинная башня стояла, Чернея на

Что может краткое свиданье Мне в утешенье принести? Час неизбежный расставанья Настал, и я

Взгляни на этот лик; искусством он Небрежно на холсте изображен, Как отголосок мысли неземной,

Посвящение Пускай слыву я старовером, Мне всё равно — я даже рад: Пишу Онегина

1 Нет!- я не требую вниманья На грустный бред души моей, Не открывать свои

Я не для ангелов и рая Всесильным богом сотворен; Но для чего живу, страдая,

Я памятью живу с увядшими мечтами, Виденья прежних лет толпятся предо мной, И образ

Тебе, Кавказ, суровый царь земли, Я снова посвящаю стих небрежный. Как сына, ты его

Чего тебе, мой милый, пожелать? Учись быть счастливым на разные манеры И продолжай беспечно

Погаснул день на вышинах небесных, Звезда вечерняя лиет свой тихий свет; Чем занят бедный

Нет легкого дуновения воздуха, рассекающего волну, которая катится под могилою афинян; сей блестящий гроб

В рядах стояли безмолвной толпой, Когда хоронили мы друга, Лишь поп полковой бормотал, и

Не дождаться мне, видно, свободы, А тюремные дни будто годы; И окно высоко над

Восточное сказание В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли. Родник между

В старинны годы жили-были Два рыцаря, друзья; Не раз они в Сион ходили, Желанием

Спеша на север издалека, Из теплых и чужих сторон, Тебе, Казбек, о страж востока,

Первая Попался мне один рыбак: Чинил он весел сети! Как будто в рубище, бедняк,

Я к вам пишу случайно; право Не знаю как и для чего. Я потерял

1 Я не могу ни произнесть, Ни написать твое названье: Для сердца тайное страданье

Сидел рыбак веселый На берегу реки, И перед ним по ветру Качались тростники. Сухой

Великий муж! Здесь нет награды, Достойной доблести твоей! Ее на небе сыщут взгляды, И

Люблю, когда, борясь с душою, Краснеет девица моя: Так перед вихрем и грозою Красна

Ты мог быть лучшим королём, Ты не хотел. Ты полагал Народ унизить под ярмом.

Скажи мне, ветка Палестины: Где ты росла, где ты цвела, Каких холмов, какой долины

Мгновенно пробежав умом Всю цепь того, что прежде было,- Я не жалею о былом:

Ты молод. Цвет твоих кудрей Не уступает цвету ночи, Как день твои блистают очи

Пилигрим Аллах ли там среди пустыни Застывших волн воздвиг твердыни,[2] Притоны ангелам своим; Иль

Мне любить до могилы творцом суждено, Но по воле того же творца Всё, что

Ты помнишь ли, как мы с тобою Прощались позднею порою? Вечерний выстрел загремел, И

Волны катятся одна за другою С плеском и шумом глухим; Люди проходят ничтожной толпою

Не могу на родине томиться, Прочь отсель, туда, в кровавый бой. Там, быть может,