Марина Цветаева

А взойдешь — на краешке стола — Недоеденный ломоть, — я ела, И стакан

Аймек-гуарузим — долина роз. Еврейка — испанский гранд. И ты, семилетний, очами врос В

А что если кудри в плат Упрячу — что вьются валом, И в синий

Мало радостных слов нам оставило прошлое наше Отдадимте ж уста настоящего радостным гудам Жаждет

От руки моей не взыгрывал, На груди моей не всплакивал… Непреложней и незыблемей Опрокинутого

А девы — не надо. По вольному хладу, По синему следу Один я поеду.

Aeternum vale! Сброшен крест! Иду искать под новым бредом И новых бездн и новых

Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы… Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы?

А и простор у нас татарским стрелам! А и трава у нас густа —

Ах, на гравюре полустертой, В один великолепный миг, Я встретила, Тучков-четвертый, Ваш нежный лик,

А как бабушке Помирать, помирать, — Стали голуби Ворковать, ворковать. «Что ты, старая, Так

Ах, золотые деньки! Где уголки потайные, Где вы, луга заливные Синей Оки? Старые липы

А любовь? Для подпаска В руки бьющего снизу. Трехсекундная встряска На горах Парадиза. Эти

Отлило — обдало — накатило — — Навзничь! — Умру. Так Поликсена, узрев Ахилла