Иннокентий Анненский

Когда б я Богом стал, земля Эдемом стала б, И из лучистых глаз, сияя,

Что ни день, теплей и краше Осенен простор эфирный Осушенной солнцем чашей: То лазурной,

1. Nox vitae Отрадна тень, пока крушин Вливает в кровь холоз жасмина… Но… ветер…

Когда стихи тебе я отдаю, Их больше бы уж сердце не узнало, И лучшего,

Уже лазурь златить устала Цветные вырезки стекла, Уж буря светлая хорала Под темным сводом

1. Ямбы О, как я чувствую накопленное бремя Отравленных ночей и грязно-бледных дней! Вы,

С подругой бледною разлуки Остановить мы не могли: Скрестив безжизненные руки, Ее отсюда унесли.

Вкруг белеющей Психеи Те же фикусы торчат, Те же грустные лакеи, Тот же гам

1 Одуванчики Захлопоталась девочка В зеленом кушаке, Два желтые обсевочка Сажая на песке. Не

Белеет Истина на черном дне провала. Зажмурьтесь, робкие, а вы, слепые, прочь! Меня безумная

Нет, им не суждены краса и просветленье; Я повторяю их на память в полусне,

1. Перебой ритма Сонет Как ни гулок, ни живуч — Ям — — б,

Остановлюсь — лежит, иду — и тень идет, Так странно двигаясь, так мягко выступая;

Явиться ль гостем на пиру, Иль чтобы ждать, когда умру С крестом купельным, на

1 Маки Веселый день горит… Среди сомлевших трав Все маки пятнами — как жадное

У звезд я спрашивал в ночи: «Иль счастья нет и в жизни звездной?» Так

1. Серебряный полдень Серебряным блеском туман К полудню еще не развеян, К полудню от

1. Сиреневая мгла Наша улица снегами залегла, По снегам бежит сиреневая мгла. Мимоходом только

Когда-то человек и хил, и кроток жил, Пока гранению им стекла подвергались, Идею божества

1. Спутнице Как чисто гаснут небеса, Какою прихотью ажурной Уходят дальние леса В ту

1. Прелюдия Я жизни не боюсь. Своим бодрящим шумом Она дает гореть, дает светиться

Ночь не тает. Ночь как камень. Плача, тает только лед, И струит по телу

1. Дождик Вот сизый чехол и распорот,- Не все ж ему праздно висеть, И

1. Тоска отшумевшей грозы Сердце ль не томилося Желанием грозы, Сквозь вспышки бело-алые? А

Только мыслей и слов Постигая красу, — Жить в сосновом лесу Между красных стволов.

1. Тоска маятника Неразгаданным надрывом Подоспел сегодня срок; В стекла дождик бьет порывом, Ветер

1. Перед панихидой Сонет Два дня здесь шепчут: прям и нем Все тот же

Желтый пар петербургской зимы, Желтый снег, облипающий плиты… Я не знаю, где вы и

— Сила господняя с нами, Снами измучен я, снами… Хуже томительной боли, Хуже, чем

Dors, dors, mon enfant! Не буди его в тусклую рань, Поцелуем дремоту согрей… Но

Сквозь листву просвет оконный Синью жгучею залит, И тихонько ветер сонный Волоса мне шевелит…

Клубятся тучи сизоцветно. Мой путь далек, мой путь уныл. А даль так мутно-безответна Из

За ветхой сторою мы рано затаились, И полночь нас мечтой немножко подразнила, Но утру

Короли, и валеты, и тройки! Вы так ласково тешите ум: От уверенно-зыбкой постройки До

Наша улица снегами залегла, По снегам бежит сиреневая мгла. Мимоходом только глянула в окно,

В темном пламени свечи Зароившись как живые, Мигом гибнут огневые Брызги в трепетной ночи,

Мне тоскливо. Мне невмочь. Я шаги слепого слышу: Надо мною он всю ночь Оступается

Над высью пламенной Синая Любить туман Ее лучей, Молиться Ей, Ее не зная, Тем

Близился сизый закат. Воздух был нежен и хмелен, И отуманенный сад Как-то особенно зелен.

Когда высоко под дугою Звенело солнце для меня, Я жил унылою мечтою, Минуты светлые

Если тело твое христиане, Сострадая, земле предадут, Это будет в полночном тумане, Там, где

Скучно мне сидеть в мурье, И, как конь голодный к сену, Я тянусь туда,

Ни белой дерзостью палат на высотах С орлами яркими в узорных воротах, Ни женской

Сонет Творящий дух и жизни случай В тебе мучительно слиты, И меж намеков красоты

Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не

Гляжу на тебя равнодушно, А в сердце тоски не уйму… Сегодня томительно душно, Но

Заглох и замер сад. На сердце всё мутней От живости обид и горечи ошибок…

Под стоны тяжкие метели Я думал — ночи нет конца: Таких порывов не терпели

Сад туманен. Сад мой донят Белым холодом низин. Равнодушно он уронит Свой венец из

Этого быть не может, Это — подлог… День так тянулся и дожит, Иль, не

Нагорев и трепеща, Сон навеяла свеча… В гулко-каменных твердынях Два мне грезились луча, Два