Иннокентий Анненский

Ее факел был огнен и ал, Он был талый и сумрачный снег: Он глядел

Я думал, что сердце из камня, Что пусто оно и мертво: Пусть в сердце

Ты опять со мной, подруга осень, Но сквозь сеть нагих твоих ветвей Никогда бледней

Я люблю замирание эха После бешеной тройки в лесу, За сверканьем задорного смеха Я

Обряд похоронный там шел, Там свечи пылали и плыли, И крался дыханьем фенол В

Светилась колдуньина маска, Постукивал мерно костыль… Моя новогодняя сказка, Последняя сказка, не ты ль?

В ароматном краю в этот день голубой Песня близко: и дразнит, и вьется; Но

Глубоко ограда врыта, Тяжкой медью блещет дверь… — Месяц! месяц! так открыто Черной тени

Моя душа оазис голубой. Бальмонт Моя душа эбеновый гобой, И пусть я ниц упал

Нерасцепленные звенья, Неосиленная тень,- И забвенье, но забвенье Как осенний мягкий день, Как полудня

В небе ли меркнет звезда, Пытка ль земная все длится; Я не молюсь никогда,

В блестках туманится лес, В тенях меняются лица, В синюю пустынь небес Звоны уходят

Бывает час в преддверьи сна, Когда беседа умолкает, Нас тянет сердца глубина, А голос

Колокольчика ль гулкие пени, Дымной тучи ль далекие сны… Снова снегом заносит ступени, На

Как в автобусе, В альбоме этом Сидеть поэтам В новейшем вкусе Меж господами И

Талый снег налетал и слетал, Разгораясь, румянились щеки, Я не думал, что месяц так

ВАКХИЛИД (Около 500-450 гг. до н. з.) Вакхилид — младший современник Пиндара, тоже представитель

Зимней ночи путь так долог, Зимней ночью мне не спится: Из углов и с

Крутясь-мутясь да сбилися ЖелтЫ пески с волной, Часочек мы любилися, Да с мужнею женой.

Застыла тревожная ртуть, И ветер ночами несносен… Но, если ты слышал, забудь Скрипенье надломанных

В желтый сумрак мертвого апреля, Попрощавшись с звездною пустыней, Уплывала Вербная неделя На последней,

Вот газеты свежий нумер, Объявленье в черной раме: Несомненно, что я умер, И, увы!

1. Тоска вокзала О, канун вечных будней, Скуки липкое жало… В пыльном зное полудней

Еще не царствует река, Но синий лед она уж топит; Еще не тают облака,

1. Черная весна (Тает) Под гулы меди — гробовой Творился перенос, И, жутко задран,

В дальнем закоулке Дед стоит седой И шарманку вертит Дряхлою рукой. П о снегу

1. Я люблю Я люблю замирание эха После бешеной тройки в лесу, За сверканьем

Смычка заслушавшись, тоскливо Волна горит, а луч померк,- И в тени душные залива Вот-вот

Я хотел бы любить облака На заре… Но мне горек их дым: Так неволя

Над ризой белою, как уголь волоса, Рядами стройными невольницы плясали, Без слов кристальные сливались

1 НОЧЬЮ Ты — море плоское в тот час, когда отбой Валы гудящие угнал

Не мастер Тира иль Багдата, Лишь девы нежные персты Сумели вырезать когда-то Лилеи нежные

Призрачна высь. Своим доспехом медным Средь ярких звезд и ласковых планет Горит луна. А

Зябко пушились листы, Сад так тоскливо шумел. — Если б любить я умел Так

1. В волшебную призму Хрусталь мой волшебен трикраты: Под первым устоем ребра — Там

Когда б я Богом стал, земля Эдемом стала б, И из лучистых глаз, сияя,

Что ни день, теплей и краше Осенен простор эфирный Осушенной солнцем чашей: То лазурной,

1. Nox vitae Отрадна тень, пока крушин Вливает в кровь холоз жасмина… Но… ветер…

Когда стихи тебе я отдаю, Их больше бы уж сердце не узнало, И лучшего,

Уже лазурь златить устала Цветные вырезки стекла, Уж буря светлая хорала Под темным сводом

1. Ямбы О, как я чувствую накопленное бремя Отравленных ночей и грязно-бледных дней! Вы,

С подругой бледною разлуки Остановить мы не могли: Скрестив безжизненные руки, Ее отсюда унесли.

Вкруг белеющей Психеи Те же фикусы торчат, Те же грустные лакеи, Тот же гам

1 Одуванчики Захлопоталась девочка В зеленом кушаке, Два желтые обсевочка Сажая на песке. Не

Белеет Истина на черном дне провала. Зажмурьтесь, робкие, а вы, слепые, прочь! Меня безумная

Нет, им не суждены краса и просветленье; Я повторяю их на память в полусне,

1. Перебой ритма Сонет Как ни гулок, ни живуч — Ям — — б,

Остановлюсь — лежит, иду — и тень идет, Так странно двигаясь, так мягко выступая;

Явиться ль гостем на пиру, Иль чтобы ждать, когда умру С крестом купельным, на

1 Маки Веселый день горит… Среди сомлевших трав Все маки пятнами — как жадное

У звезд я спрашивал в ночи: «Иль счастья нет и в жизни звездной?» Так