Федерико Гарсиа Лорка

У моря нет апельсинов, любви у Севильи нет. Красавица, дай мне зонтик — так

Острая звезда-алмаз, глубину пебес пронзая, вылетела птицей света из неволи мирозданья. Из огромного гнезда,

Апельсин и лимоны. Ай, разбилась любовь со звоном. Лимон, апельсины. Ай, у девчонки, у

Красного солнца сосок. Сосок луны голубой. Торс: половина — коралл, а другая серебро с

Август. Персики и цукаты, и в медовой росе покос. Входит солнце в янтарь заката,

Серебряные колокольцы у волов на шее. — Дитя из снега и солнца, куда путь

Море смеется у края лагуны. Пенные зубы, лазурные губы… — Девушка с бронзовой грудью,

В тишине закатной напевают дети. Ручей прохладный, источник светлый! Дети Что хранишь ты в

Гвадалквивир струится в тени садов апельсинных. Твои две реки, Гранада, бегут от снегов в

Над берегом черные луны, и море в агатовом свете. Вдогонку мне плачут мои нерожденные

I Дерево на пригорке зеленым пятном застыло. Пастух идет, пастух проходит. Ветви склонив, оливы

Я присел отдохнуть в кругу времени. Какое тихое место! В белом кольце покой белый,

Цикада! Счастье хмельной от света умереть на постели земной. Ты проведала от полей тайну

Ива дождя, плакучая, легла. О лунный свет Над белыми ветвями!

Безмолвье мирта и мела. И мальвы в травах ковровых. Она левкой вышивает на желтой

Портрет Сильверио Франконетти Медь цыганской струны и тепло итальянского дерева — вот чем было

Деревья, на землю из сини небес пали вы стрелами грозными. Кем же были пославшие

Деревце, деревцо к засухе зацвело. Девушка к роще масличной шла вечереюшим полем, и обнимал

Все дрожит еще голос, одинокая ветка, от минувшего горя и вчерашнего ветра. Ночью девушка

Есть в дожде откровенье — потаенная нежность. И старинная сладость примиренной дремоты, пробуждается с

Лола Лола стирает пеленки, волосы подколов. Взгляд ее зелен-зелен, голос ее — лилов. Ах,

I Луна мертва, мертва луна, но воскресит ее весна. И тополя чело овеет ветер

Окутана дымкой тревожных желаний, идешь, омываясь вечерней прохладой. Как вянущий нард эти сумерки плоти,

Я твое повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звезды к лунному

Есть души, где скрыты увядшие зори, и синие звезды, и времени листья; есть души,

Звезды ни с кем не помолвлены. Ни с кем! А такие красивые! Они ждут

Трудно, ах, как это трудно — любить тебя и не плакать! Мне боль причиняет

В этой книге всю душу я хотел бы оставить. Эта книга со мною на

— Ежевика, серая кора, подари мне ягод, будь добра. — В терниях окровавленных ветвь,

Единороги и циклопы. Золотороги, зеленооки. Над берегом, окаймленным громадами гор остроскалых, славят они амальгаму

Ветер, летящий с юга, ветер, знойный и смуглый, моего ты касаешься тела и приносить

Гирлянду роз! Быстрей! Я умираю. Сплетай и пой! Сплетай и плачь над нею! Январь

Мама, пусть я серебряным мальчиком стану. Замерзнешь. Сыночек, таким холодней. Мама, пусть водяным я

Что там во мне таится в такой печальный час? Кто лес мой, золотой и

Маленькая поэма Бедная бабочка сердце мое, милые дети с лужайки зеленой. Время-паук ее держит

Хотела бы песня светом стать, — ее насквозь в темноте пронизали нити из фосфора

Сон навсегда исчез, навек развеян! В дождливый этот вечер всем сердцем я измерил трагедию

Служанке У реки пляшут вместе топольки. А один, хоть на нем лишь три листочка,

Земля и небо, извечный угол (а биссектрисой пусть ветер будет). Дорога и небо, гигантский

На край небосклона, туманный и скорбный, шла ночь, набухая звездами и тенью. А я,

Как улитка отправилась путешествовать и кого она встретила в пути Воздух тихого утра как-то

Праздничный день мчится на колесах веселья, вперед и назад вертится на карусели. Синяя пасха.

Девушка с веера, с веером смуглым, идет над рекою мостиком круглым. Мужчины во фраках

Отрывок В долине задремали тени, ключи запели. Увидев зимних сумерек пространность, заснуло сердце. О,

Колокол чистозвонный в ритме креста и распятья одевает раннее утро париком из туманов белых

Пшеница отдалась на милость смерти, уже серпы колосья режут. Склоняет тополь голову в беседе

Мерседес, мертвой Ты не дышишь, уснувши. Из дубовых досок твоя лодка на суше. Спи,

Встань, подруга моя дорогая! Петухи новый день возвещают. Встань, любимая, снова! Слышишь? Ветер мычит

Зубы кости слоновой у луны ущербленной. О, канун умиранья! Ни былинки зеленой, опустелые гнезда,

Когда встает луна, — колокола стихают и предстают тропинки в непроходимых дебрях. Когда встает

Любовь до боли, смерть моя живая, жду весточки — и дни подобны годам. Забыв