Цикада!
Счастье хмельной
от света
умереть на постели земной.
Ты проведала от полей
тайну жизни, завязку ее и развязку.
И старая фея,
та, что слыхала рожденье корней,
схоронила в тебе свою сказку.
Цикада!
Это счастье и есть —
захлебнуться в лазурной крови
небес.
Свет — это бог. Не затем ли
проделана солнцем дыра,
чтоб мог он спускаться на землю?
Цикада!
Это счастье и есть —
в агонии чувствовать весь
гнет небес.
Перед вратами смерти
с понуренной головою,
под спущенным стягом ветра
идет все живое.
Таинственный говор мыслей.
Ни звука…
В печали
идут облаченные в траур
молчанья.
Ты же, пролитый звон, цикада,
ты, родник зачарованный лета,
умираешь, чтоб причаститься
небесному звуку и свету.
Цикада!
Счастливая ты,
ибо тебя облачил
сам дух святой, иже свет,
в свои лучи.
Цикада!
Звездой певучей
ты сверкала над снами луга,
темных сверчков и лягушек
соперница и подруга.
И солнце, что сладостно ранит,
налившись полуденной силой,
из вихря лучей гробницу
над прахом твоим водрузило
и сейчас твою душу уносит,
чтоб обратить ее в свет.
Стань, мое сердце, цикадой,
чтобы истек я песней,
раненный над полями
светом небесной бездны.
И та, чей женственный образ
был предугадан мной,
пусть собственными руками
прольет его в прах земной.
И розовым сладким илом
пусть кровь моя в поле станет,
чтобы свои мотыги
вонзали в нее крестьяне.
Цикада!
Это счастье и есть —
умереть от невидимых стрел
лазурных небес.