Давид Самойлов

Приобретают остроту, Как набирают высоту, Дичают, матереют, И где-то возле сорока Вдруг прорывается строка,

Возвращаюсь к тебе, дорогая, К твоим милым и легким словам. На пороге, меня обнимая,

Все реже думаю о том, Кому понравлюсь, как понравлюсь. Все чаще думаю о том,

Помню — папа еще молодой, Помню выезд, какие-то сборы. И извозчик лихой, завитой, Конь,

Выспалось дитя. Развеселилось. Ляльки-погремушки стало брать. Рассмеялось и разговорилось. Вот ему какая благодать! А

Выйти из дому при ветре, По непогоду выйти. Тучи и рощи рассветны Перед началом

Я написал стихи о нелюбви. И ты меня немедля разлюбила. Неужто есть в стихах

Я недругов своих прощаю И даже иногда жалею. А спорить с ними не желаю,

Я сделал вновь поэзию игрой В своем кругу. Веселой и серьезной Игрой — вязальной

Я вас измучил не разлукой — возвращеньем, Тяжелой страстью и свинцовым мщеньем. Пленен когда-то

Я вышел ночью на Ордынку. Играла скрипка под сурдинку. Откуда скрипка в этот час

Мы оба сидим над Окою, Мы оба глядим на зарю. Напрасно его беспокою, Напрасно

Зачем за жалкие слова Я отдал все без колебаний — И золотые острова, И

Жаль мне тех, кто умирает дома, Счастье тем, кто умирает в поле, Припадая к

Жалость нежная пронзительней любви. Состраданье в ней преобладает. В лад другой душе душа страдает.

Перебирая наши даты, Я обращаюсь к тем ребятам, Что в сорок первом шли в

О, вы ее не знаете! В ней есть Умение обуздывать порывы. И, следовательно, свобода

Всю дряблость ноября с шатанием и скрипом, Все всхлипыванья луж и шарканье дождя, И

Вот и все. Смежили очи гении. И когда померкли небеса, Словно в опустевшем помещении

И начинает уставать вода. И это означает близость снега. Вода устала быть ручьями, быть

Так бы длинно думать, Как гуси летят. Так бы длинно верить, Как листья шелестят.

Странно стариться, Очень странно. Недоступно то, что желанно. Но зато бесплотное весомо — Мысль,

Вот в эту пору листопада, Где ветра кислое вино, Когда и липших слез не

Там Анна пела с самого утра И что-то шила или вышивала. И песня, долетая

Вот я перед вами стою. Я один. Вы ждете какого-то слова и знанья, А

Их не ждут. Они приходят сами. И рассаживаются без спроса. Негодующими голосами Задают неловкие

Если б у меня хватило глины, Я б слепил такие же равнины; Если бы

Отрешенность эстонских кафе Помогает над «i» ставить точку. Ежедневные аутодафе Совершаются там в одиночку.

I С любовью дружеской и братской Я вновь сегодня помяну Всех декабристов без Сенатской,

Подросток! Как по нежному лекалу Прочерчен шеи робкий поворот. И первому чекану и закалу

Шуберт Франц не сочиняет — Как поется, так поет. Он себя не подчиняет, Он

— Ты моей никогда не будешь, Ты моей никогда не станешь, Наяву меня не

Подставь ладонь под снегопад, Под искры, под кристаллы. Они мгновенно закипят, Как плавкие металлы.

В той Венгрии, куда мое везенье Меня так осторожно привело, Чтоб я забыл на

Ты не добра. Ко мне добра. Ты не жестока. Ты со мной жестока. Хоть

Поэзия пусть отстает От просторечья — И не на день, и не на год

Слава богу! Слава богу! Что я знал беду и тревогу! Слава богу, слава богу

Ты подарила мне вину, Как крепость старому вину. Сперва меня давила в чане, Как

Получил письмо издалека, Гордое, безумное и женское. Но пока оно свершало шествие, Между нами

Красиво падала листва, Красиво плыли пароходы. Стояли ясные погоды, И праздничные торжества Справлял сентябрь

Ты скажи, чем тебя я могу одарить? Ни свободой, ни силой, ни славой, Не

Повтори, воссоздай, возверни Жизнь мою, но острей и короче. Слей в единую ночь мои

Все сегодня легко, свежо… Взять хотя бы вон тот снежок, Тот, что смехом сыпучим

Упущенных побед немало, Одержанных побед немного, Но если можно бы сначала Жизнь эту вымолить

О, так это или иначе, По чьей неизвестно вине, Но музыка старой удачи Откуда-то

Отмерено добро и зло Весами куполов неровных, О византийское чело, Полуулыбка губ бескровных! Не

Устал. Но все равно свербишь, Настырный яд, наперекор хотеньям. Как будто душу подгрызает мышь.

Простите, милые, ведь вас я скоро брошу. Не вынесет спина Ту дьявольскую ношу, Что

Ильдефонс-Константы Галчинский дирижирует соловьями: Пиано, пианиссимо, форте, аллегро, престо! Время действия — ночь. Она

В меня ты бросишь грешные слова. От них ты отречешься вскоре. Но слово —

Пройти вдоль нашего квартала, Где из тяжелого металла Излиты снежные кусты, Как при рождественском