Давид Самойлов

Я сделал вновь поэзию игрой В своем кругу. Веселой и серьезной Игрой — вязальной

Я вас измучил не разлукой — возвращеньем, Тяжелой страстью и свинцовым мщеньем. Пленен когда-то

Я вышел ночью на Ордынку. Играла скрипка под сурдинку. Откуда скрипка в этот час

Мы оба сидим над Окою, Мы оба глядим на зарю. Напрасно его беспокою, Напрасно

Зачем за жалкие слова Я отдал все без колебаний — И золотые острова, И

Жаль мне тех, кто умирает дома, Счастье тем, кто умирает в поле, Припадая к

Жалость нежная пронзительней любви. Состраданье в ней преобладает. В лад другой душе душа страдает.

Приобретают остроту, Как набирают высоту, Дичают, матереют, И где-то возле сорока Вдруг прорывается строка,

Возвращаюсь к тебе, дорогая, К твоим милым и легким словам. На пороге, меня обнимая,

Все реже думаю о том, Кому понравлюсь, как понравлюсь. Все чаще думаю о том,

Помню — папа еще молодой, Помню выезд, какие-то сборы. И извозчик лихой, завитой, Конь,

Выспалось дитя. Развеселилось. Ляльки-погремушки стало брать. Рассмеялось и разговорилось. Вот ему какая благодать! А

Выйти из дому при ветре, По непогоду выйти. Тучи и рощи рассветны Перед началом

Я написал стихи о нелюбви. И ты меня немедля разлюбила. Неужто есть в стихах

Я недругов своих прощаю И даже иногда жалею. А спорить с ними не желаю,

О, так это или иначе, По чьей неизвестно вине, Но музыка старой удачи Откуда-то

Отмерено добро и зло Весами куполов неровных, О византийское чело, Полуулыбка губ бескровных! Не

Устал. Но все равно свербишь, Настырный яд, наперекор хотеньям. Как будто душу подгрызает мышь.

Простите, милые, ведь вас я скоро брошу. Не вынесет спина Ту дьявольскую ношу, Что

Ильдефонс-Константы Галчинский дирижирует соловьями: Пиано, пианиссимо, форте, аллегро, престо! Время действия — ночь. Она

В меня ты бросишь грешные слова. От них ты отречешься вскоре. Но слово —

Пройти вдоль нашего квартала, Где из тяжелого металла Излиты снежные кусты, Как при рождественском

Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. Я любил, размышлял, воевал. Кое-где побывал, кое-что

Вдруг странный стих во мне родится, Я не могу его поймать. Какие-то слова и

Пусть нас увидят без возни, Без козней, розни и надсады, Тогда и скажется: «Они

Сороковые, роковые, Военные и фронтовые, Где извещенья похоронные И перестуки эшелонные. Гудят накатанные рельсы.

Вечность — предположенье — Есть набиранье сил Для остановки движенья В круговращенье светил. Время

I Когда-нибудь и мы расскажем, Как мы живем иным пейзажем, Где море озаряет нас,

Соври, что любишь! Если ложь Добра, то будь благословенна! Неужто лучше ржавый нож И

Весь лес листвою переполнен. Он весь кричит: тону! тону! И мы уже почти не

Врут про Гамлета, Что он нерешителен. Он решителен, груб и умен. Но когда клинок

Рассчитавшись с жаждою и хламом, Рассчитавшись с верою и храмом, Жду тебя, прощальная звезда.

Рукоположения в поэты Мы не знали. И старик Державин Нас не заметил, не благословил…

Веселой радости общенья Я был когда-то весь исполнен. Она подобно освещенью — Включаем и

Отгремели грозы. Завершился год. Превращаюсь в прозу, Как вода — в лед.

Я слышал так: когда в бессильном теле Порвутся стропы и отпустят дух, Он будет

Старушечье существованье Зимы под серым колпаком. И неустанное снованье Махровых нитей шерстяных. И даже

Вода моя! Где тайники твои, Где ледники, где глубина подвала? Струи ручья всю ночь,

Перебирая наши даты, Я обращаюсь к тем ребятам, Что в сорок первом шли в

О, вы ее не знаете! В ней есть Умение обуздывать порывы. И, следовательно, свобода

Всю дряблость ноября с шатанием и скрипом, Все всхлипыванья луж и шарканье дождя, И

Вот и все. Смежили очи гении. И когда померкли небеса, Словно в опустевшем помещении

И начинает уставать вода. И это означает близость снега. Вода устала быть ручьями, быть

Так бы длинно думать, Как гуси летят. Так бы длинно верить, Как листья шелестят.

Странно стариться, Очень странно. Недоступно то, что желанно. Но зато бесплотное весомо — Мысль,

Вот в эту пору листопада, Где ветра кислое вино, Когда и липших слез не

Там Анна пела с самого утра И что-то шила или вышивала. И песня, долетая

Вот я перед вами стою. Я один. Вы ждете какого-то слова и знанья, А

Их не ждут. Они приходят сами. И рассаживаются без спроса. Негодующими голосами Задают неловкие

Если б у меня хватило глины, Я б слепил такие же равнины; Если бы

Отрешенность эстонских кафе Помогает над «i» ставить точку. Ежедневные аутодафе Совершаются там в одиночку.