Девятнадцать веков восхожденья
Девятнадцать веков восхожденья На лазурный, наивысший причал, От земли заслоненный кажденьем Серафимов, Господств и
Безучастно глаза миллионов скользнут
Безучастно глаза миллионов скользнут В эти несколько беглых минут По камням верстовым ее скрытых
Дикий берег
1 Помню: широкие губы, Раскалённый песок дней, Подошвы, как рог, грубые От касанья гневных
Библиотека
Я любил вечерами Слушать с хоров ажурных Исполинского зала В молчаливое дворце Тихий свет
Дивичорская богиня
Вновь с песчаного Востока дует Старый ветер над полями льна… А когда за соснами
Бог ведает, чем совершенны
Бог ведает, чем совершенны Блаженные духи снегов, Но именем странным — Нивенна — Их
Древнее
Над рекою, в нелюдном предвечерий, Кочевой уже потрескивал костер, И туманы, голубые как поверия,
А сердце еще не сгорело в страданье
А сердце еще не сгорело в страданье, Все просит и молит, стыдясь и шепча,
Большой театр
Темнеют пурпурные ложи: Плафоны с парящими музами Возносятся выше и строже На волнах мерцающей
Другие твердят о сегодняшнем дне
Другие твердят о сегодняшнем дне. Пусть! Пусть! У каждого тлеет — там, в глубине
Ах, как весело разуться в день весенний
Ах, как весело разуться в день весенний! Здравствуй, милая, прохладная земля, Перелески просветленные без
Бор, крыши, скалы
Бор, крыши, скалы — в морозном дыме. Финляндской стужей хрустит зима. На льду залива,
Другу ли скажешь — нахмурится, вздрогнет
Другу ли скажешь — нахмурится, вздрогнет И оборвет с укором. Если б он знал,
Александрийский век
От зноя эпох надвигающихся Мне радостный ветер пахнул: Он был — как гонец задыхающийся,
Брянские леса
Заросли багульника и вереска. Мудрый дуб. Спокойная сосна… Без конца, до Новгорода-Северска, Эта непроглядная
Александру Коваленскому
Незабвенный, родной! Не случайно Год за годом в квартире двойной Твоей комнаты светлая тайна
Будущий день не уловишь сетью
Будущий день не уловишь сетью, И всё ж говорю, что б ни докучало: Семидесятые
Andante
Не поторапливаясь, ухожу к перевозу Утренней зарослью у подошвы горы, Сквозь одурманивающие ароматами лозы,
Бурей и свободою шумно маня
Бурей и свободою шумно маня В пенное море, С юности порочной бороли меня Страсти
Aphrodite Pandemion
Для народов первозданных Слит был в радостном согласье Со стихиями — туманный Мир идей.
Чаша
Не может кровью не истечь Любое сердце, если множествам На грозном стыке эр порожистом
Арашамф
Не знаю, живут ли дриады В лесах многоснежной России, Как в миртах и лаврах
Часы, часы ласкать глазами
Часы, часы ласкать глазами Один и тот же скудный холм, Ловить наитья и сказанья
Бар-Иегуда Пражский
Ветер свищет и гуляет сквозь чердак. На гвозде чернеет тощий лапсердак. Жизнь — как
Чтоб лететь к невозможной отчизне
Чтоб лететь к невозможной отчизне, Чтобы ветер мечты не стих, У руля многопарусной жизни
Базар
Хрупки ещё лиловатые тени И не окреп полуденный жар, Но, точно озеро в белой
Чуть колышется в зное
Чуть колышется в зное, Еле внятно шурша, Тихошумная хвоя, Стран дремучих душа. На ленивой
Бенарес! Негаснущая радуга
Бенарес! Негаснущая радуга Нашим хмурым, горестным векам! Преклоняю с гордостью и радостью Чашу сердца
Стихиали Фальторы
С опушек свежих прохладой веющие, Где сено косится По лугам, Благоухающие, беспечно реющие, Они