Воспоминания народа (из Беранже)

Под соломенной крышей

Он по преданиям живет,

И доселе имя выше

Чтит едва ли чье народ.

И, старушку окружая

Вечерком, толпа внучат

«Про былое нам, родная,

Расскажи, — ей говорят. —

Пусть для нашего он края

Был тяжел, — что нужды в том?

Да, что нужды в том?

Вспоминает, золотая,

Всё народ об нем!»

— «Проезжал он здесь с толпою

Чужестранных королей…

Молода я и собою

Недурна была — ей-ей!

Поглядеть хотелось больно:

Стала я невдалеке…

Был он в шляпе треугольной,

В старом сером сюртуке…

Поравнялся лишь со мною,

„Здравствуй!“ — ласково сказал…

Так вот и сказал…»

— «Говорил, значит, с тобою

Он, как проезжал?»

«А потом в Париже вскоре

Я была… Пошла в собор…

В Нотрэ-Дам, в большом соборе,

Был и он, и целый двор.

Праздник был тогда великий,

Все в наряде золотом…

Раздавались всюду клики:

„Милость божия на нем!“

Был он весел; поняла я:

Сына бог ему послал,

Да сынка послал…»

— «Экий день тебе, родная,

Бог увидеть дал!»

— «Но когда в страну родную

Чужестранцев бог наслал

И один за дорогую

Он за родину стоял…

Раз, вот эдакой порою,

Стук в ворота… К воротам

Выхожу: передо мною —

Он стоит, смотрю: он сам!

„Боже мой! война какая!“ —

Он сказал — и тут вот сел»…

— «Как! сидел он тут, родная?»

— «Тут вот и сидел!

„Дай мне есть“, — сказал… Подать я —

Подала что? бог послал…

У огня сушил он платье,

Кушал — а потом он спал…

Как проснулся, не могла я

Слез невольных удержать…

Он же точно утешая,

Обещал врагов прогнать.

А горшок тот сберегла я,

Из которого он ел,

Суп простой наш ел…»

«Цел горшок тот, цел, родная?

Говори ты: цел?»

— «Отвезли его в безвестный,

Дальний край: свою главу

Он сложил не в битве честной —

На пустынном острову.

Даже — верить ли? — не знали…

Всё ходил в народе слух:

Скоро, скоро из-за дали,

Грозный он нагрянет вдруг…

Тоже, плача, всё ждала я,

Что его нам бог отдаст,

Родине отдаст…»

— «Бог за слезы те, родная,

Бог тебе воздаст!»