Аполлон Григорьев

Драма в четырех действиях, в стихах Они любили друг друга так долго и нежно

Руку, братья, в час великий! В общий клик сольемте клики И, свободы бренных уз,

Доброй ночи!.. Пора! Видишь: утра роса небывалая там Раскидала вдали озера… И холмы поднялись

Спи спокойно — доброй ночи! Вон уж в небесах Блещут ангельские очи В золотых

Да, я знаю, что с тобою Связан я душой; Между вечностью и мною Встанет

Две гитары, зазвенев, Жалобно заныли… С детства памятный напев, Старый друг мой — ты

Что дух бессмертных горе веселит При взгляде на мир наш земной? Лишь сердце, которого

Часто мне говоришь ты, склонясь темно-русой головкой, Робко взор опустив, о грустном и тяжком

Будь счастлива… Забудь о том, что было, Не отравлю я счастья твоего, Не вспомяну,

Прав будь человек, Милостив и добр: Тем лишь одним Отличаем он От всех существ,

Больная птичка запертая, В теплице сохнущий цветок, Покорно вянешь ты, не зная, Как ярок

Благословение да будет над тобою, Хранительный покров святых небесных сил, Останься навсегда той чистою

Кто бы ни был ты, иль кто бы ни была, Привет тебе, мечтатель вдохновенный,

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Антигона, Исмена — дочери Эдипа Креонт, фиванский царь Эвридика, жена Креонта Гемон,

1 В час, когда утомлен бездействием душно-тяжелым Или делом бесплодным — делом хуже безделья,—

Единого, Лилли, кого ты любить могла, Хочешь вполне ты себе и по праву… Твой

Безумного счастья страданья Ты мне никогда не дарила, Но есть на меня обаянья В

«Надежду!» — тихим повторили эхом Брега, моря, дубравы… и не прежде Конрад очнулся. «Где

Голос Мудрость, Вечного рожденье, Руку матери простри И дорогу возвращенья Нам, подруга, озари —

О, сжалься надо мной!.. Значенья слов моих В речах отрывочных, безумных и печальных Проникнуть

Говорят и мечтают люди давно О времени лучшем, грядущем; Им целью златою сияет оно

Из тьмы греха, из глубины паденья К тебе опять я простираю руки… Мои грехи

О, кто одиночества жаждет, Тот скоро один остается! Нам всем одинаково в мире живется,

Над тобою мне тайная сила дана, Это — сила звезды роковой. Есть преданье —

Я верю, мы равны… Неутолимой жаждой Страдаешь ты, как я, о гордый ангел мой!

Oh! Qui que vous soyez, jeune ou vieux, riche ou sage. V. Hugo О!

И пищу свежую, и кровь Из вольной жизни пью. Природа-мать! ты вся любовь, Сосу

Для себя мы не просим покоя И не ждем ничего от судьбы, И к

О, если правда то, что помыслов заветных Возможен и вдали обмен с душой родной…

Мой старый знакомый, мой милый альбом! Как много безумства посеяно в нем! Как светит

Он вас любил как эгоист больной, И без надежд, и без желаний счастья; К

Ничем, ничем в душе моей Заветной веры ты не сгубишь… Ты можешь полюбить сильней,

Мой друг, в тебе пойму я много, Чего другие не поймут, За что тебя

Что не тогда явились в мир мы с вами, Когда он был Еще богат

Нет, за тебя молиться я не мог, Держа венец над головой твоею. Страдал ли

Витая по широкой Равнине вольных волн, Дыханью бурь и рока Покорен ты, мой челн!

Была пора… В тебе когда-то, Как и во многих, был готов Я признавать по

Нет, никогда печальной тайны Перед тобой Не обнажу я, ни случайно, Ни с мыслью

Мой ангел света! Пусть пред тобой Стихает все, что в сердце накипит; Немеет все,

Элегия — ода — сатира «О, как мне хочется смутить веселье их, И дерзко

Нет, не тебе идти со мной К высокой цели бытия, И не тебя душа

По мере горенья Да молится каждый Молитвой смиренья Иль ропотом жажды, Зане, выгорая, Горим

1 Больная птичка запертая, В теплице сохнущий цветок, Покорно вянешь ты, не зная, Как

Нет, не рожден я биться лбом, Ни терпеливо ждать в передней, Ни есть за

Вечный Брама, боже славы, Семя ты всему единый, И лишь ты единый правый… Неужель

И все же ты, далекий призрак мой, В твоей бывалой, девственной святыне Перед очами

Неразрывна цепь творенья; Всё, что было, — будет снова; Всё одно лишь измененье; Смерть

О боже, о боже, хоть луч благодати твоей, Хоть искрой любви освети мою душу

Хоть тихим блеском глаз, улыбкой, тоном речи Вы мне напомнили одно из милых лиц

I. Не зови судьбы вел?нья Приговоромъ роковымъ, Правды св?тъ — ея закономъ! И любовь

Друзья мои, когда умру я, Пусть холм мой ива осенит… Плакучий лист ее люблю