Для Мессии

I

Новый дом у Иордана,

В нем кузнец — и неустанно

Он мехами дышет.

Быстро в пламя дует он;

Пах-пах, пах-пах! — дует он, —

Пламя вечно пышет.

И железо, раскалясь,

Точно кровью наливаясь,

С присвистом пылает.

По железу молот бьет:

Бум-бум, бум-бум! — молот бьет,

Тянет и пластает.

Бей, кузнец! Пусть искры блещут,

Из-под молота пусть плещут

Струи огневые!

Пусть взлетает искра ввысь, —

Фук-фук, фук-фук! — искра ввысь, —

Вслед за ней другие.

Что куешь, кузнец суровый?

— Превращаю я в подковы

Полосы тугие.

Да, в подковы, для него, —

Радость! радость! — для него,

Для коня Мессии.

II

Дом ткача у Иордана.

Ткач основу непрестанно

Прочную мотает.

Веретенцем он стучит, —

Тук-тук, тук-тук! — он стучит,

Пряжа прибывает.

Нити вьются из навоя,

Сочетаясь вдвое, втрое,

Все ровней, все глаже.

Ткач проворно бьет по ним,

Чик-чик, чик-чик! — бьет по ним,

По бегущей пряже.

А челнок его, играя,

Быстрой молнией сверкая,

Ходит, ходит, ходит.

Взад-вперед и взад-вперед, —

Паф-паф, паф-паф, — взад-вперед, —

Мастер глаз не сводит.

Ткач проворный, быстроокий,

Что готовишь? — Плащ широкий,

Ризы дорогие.

Облечется в них он сам, —

Радость! радость! — сам он, сам,

Царь царей — Мессия.

III

Между смокв у Иордана

Вышивальщик утром рано

Вышивает в пяльцах.

По холсту снует игла, —

Шей, шей, шей! — снует игла

В изощренных пальцах.

Возле ткани он суконной

Нашивает шнур виссонный,

Пурпур горделивый.

Подобрать умеет он, —

Так, так, так! — умеет он

Все в узор красивый.

Там гирлянды запестрили,

Там букеты белых лилий,

Пестрые бобы там…

Все цветы бросает он, —

Чик-чик-чик! — бросает он

На холсте расшитом.

Чем ты занят, быстровзорный?

— Я сшиваю в стяг узорный

Ткани дорогие.

А под стягом станет он, —

Радость! радость! — станет он,

Царь царей — Мессия.

IV

В вышнем небе херувимы,

Молчаливы и незримы,

Труд святой подъяли.

Перед Господом они —

Радость! радость! — все они

Всемером предстали.

Все, что свято и блаженно,

Непостижно, совершенно,

Чисто и прекрасно —

Ими взято нынче все,

Радость! радость! — взято все, —

Что светло и ясно.

Сожаленье, состраданье,

Все безмолвное терзанье

Херувимы взяли.

Все, в чем милость и любовь, —

Радость! радость! — всю любовь

Вместе сочетали.

В чем же труд ваш, херувимы?

— Все запасы припасли мы

И творим, благие,

Душу, душу для него, —

Радость! радость! — для него,

Для царя-Мессии!

Но беда нам, но беда нам!

Все давно над Иорданом

От трудов почили.

Запоздали только мы, —

Горе! горе! — только мы

Труд не довершили.

Видно, мало мы собрали

Для святой души печали,

Горнего эфира…

Видно, взяли мало мы —

Горе! горе! — мало мы

Взяли их из мира!

Из того, что в нем блаженно,

Непостижно, совершенно,

Чисто и прекрасно, —

Видно, взяли мы не все —

Горе! Горе нам! — не все,

Что светло и ясно!..

И подняли херувимы

Стоны скорби, плач незримый,

Вопли неземные, —

И доныне в мире нет —

Горе! горе! — в мире нет,

Нет души Мессии.