Владимир Луговской

Три дня сижу я на Алайском рынке, На каменной приступочке у двери В какую-то

Ты осторожно закуталась сном, А мне неуютно и муторно как-то: Я знаю, что в

Давно это было… Разъезд пограничный в далеком Шираме,— Бойцов было трое, врагов было двадцать,—

Дым папиросный качнулся, замер и загустел. Частокол чужеземных винтовок криво стоял у стен. Кланяясь,

Что же ты невесела, Белая береза? Свои косы свесила С широкого плеса, С моха,

В Госторге, у горящего костра, Мы проводили мирно вечера. Мы собирали новостей улов И

Дымкой, хмарью, паром тонким Тишина-теплынь легла. И поют весне вдогонку Стремена и удила. По

Фотограф печатает снимки, Ночная, глухая пора. Под месяцем, в облачной дымке, Курится большая гора.

Тревожен был грозовых туч крутой изгиб. Над нами плыл в седых огнях аул Гуниб.

Над необъятной Русью С озерами на дне Загоготали гуси В зеленой вышине. Заря огнем

Потемнели, растаяв, лесные лиловые тропы. Игорь, друг дорогой, возвратился вчера с Перекопа. Он бормочет

Черная, холодная полоса на море. На дорожке сада отпечатки каблуков. Но сегодня—ветер, он с

Вращалась ночь. Была тяжка она. Над палубой давила парусину. И шесть часов сопровождала нас

Галки, галки, Черные гадалки, Длинные хвосты, Трефовые кресты. Что ж вы, галки, Поздно прилетели,

Ночь пройдет, и станет ясно вдруг: Не нуждаюсь я в чужой заботе. Полечу куда-нибудь

У каждого есть заповедный дом, Для памяти милый и важный, А я обхожу с

Я помню: В детстве, вечером, робея, Вхожу в столовую — И словно все исчезли

Эдуарду Багрицкому «Дай руку. Спокойно… Мы в громе и мгле Стоим на летящей куда-то

Сегодня не будет поверки, Горнист не играет поход. Курсанты танцуют венгерку,- Идет девятнадцатый год.

Луна стоит на капитанской вахте, На триста верст рассыпался прибой. И словно белая трепещущая

Бронепоезда взвывают вдруг, Стылый ветер грудью разрывая. Бронепоезда идут на юг Вдоль твоих перронов,

Мальчики заводят на горе Древние мальчишеские игры. В лебеде, в полынном серебре Блещут зноем

Суслик Розовый суслик глядит на тебя, Моргая от сладкой щекотки, Он в гости зовет,

Ах ты, ночь высока, Полночь темная. Новгородская рука, Неуемная. Ох, Онега-река, И Двина-река, И

Временем уменьшенный молодости кров — Города Смоленщины, буркалы домов. Пронзительная, звонкая январская луна, Ампирными

Когда ты спишь, Когда ты спишь, моя милая, Когда ты спишь, подложив под голову

Я требую больше веры: огонь Пожирает дрова. Вода Раздвигает льды. Ветер режет пургой. Время

Не узнать твои черты, Мысли оскудели. Неужели это ты В том же самом теле?

Волны стелют по ветру свистящие косы, Прилетают и падают зимние тучи. Ты один зеленеешь

Звон, да тяжелый такой, да тягучий, Приходят с полуночи медведи-тучи, Ветер голосит, словно поп

Твой голос уже относило. Века Входили в глухое пространство меж нами. Природа в тебе

Такая была ночь, что ни ветер гулевой, Ни русская старуха земля Не знали, что

Итак, начинается песня о ветре, О ветре, обутом в солдатские гетры, О гетрах, идущих

Какая тишина! Ножи стучат на кухне, Звенит, поет далекая пила. И этот вечер, как

Ты строишь, кладешь и возводишь, ты гонишь в ночь поезда, На каждое честное слово

Дверь резную я увидел в переулке ветровом. Месяц падал круглой птицей на булыжник мостовой.

Поманила пальцем. Убежала. Сны окончились. Кругом — темно. Горечь расставанья, боль и жалость Хлынули

Вадим ехал скоро, и глубокая, единственная дума, подобно коршуну Прометея, пробуждала его и терзала

Так жизнь протекает светло, горячо, Струей остывающего олова, Так полночь кладет на мое плечо

За тебя, за все я благодарен. По бульвару вьются морячки. Море входит синими рядами

Сивым дождём на мои виски падает седина, И страшная сила пройденных дней лишает меня

Спасибо — кто дарит. Спасибо тому, Кто в сети большого улова Поймает сквозь качку

Как морозит! Как морозит! Вечер, лампы, хруст шагов. Фонарей далеких россыпь У гранитных берегов.

Нет, та, которую я знал, не существует. Она живет в высотном доме, с добрым

Тебя давно уж нет на свете, Но я беседую с тобой. Я вспомнил бухту,

Ты руку на голову мне положила, Ты снова меня сберегла. Широкая песня несется по

Та ночь началась нетерпеньем тягучим, Тяжелым хрипением снега, И месяц летал на клубящихся тучах,

Сегодня ночью ты приснилась мне. Не я тебя нянчил, не я тебя славил, Дух

Если б я в бога веровал И верой горел, как свеча, На развалинах древнего

Я знаю — ты любишь меня! Холодными песнями полный, Идет, паруса накреня, Норд-ост, разрывающий

Звезда, звезда, холодная звезда, К сосновым иглам ты все ниже никнешь. Ты на заре