Велимир Хлебников

О Сад, Сад! Где железо подобно отцу, напоминающему братьям, что они братья, и останавливающему

Все за свободой — туда. Люди с крылом лебединым Знамя проносят труда. Жгучи свободы

Только мы, свернув ваши три года войны В один завиток грозной трубы, Поем и

Времыши-камыши На озера береге, Где каменья временем, Где время каменьем. На берега озере Времыши,

1 Вы помните о городе, обиженном в чуде, Чей звук так мило нежит слух

Святче божий! Старец бородой сед! Ты скажи, кто ты? Человек ли еси, Ли бес?

Я не знаю, Земля кружится или нет, Это зависит, уложится ли в строчку слово.

Сюда лиска прибегала, Легкой поступью порхала, Уши нежно навострила С видом тонкого нахала, Концом

Я переплыл залив Судака. Я сел на дикого коня. Я воскликнул: России нет, не

Там, где жили свиристели, Где качались тихо ели, Пролетели, улетели Стая легких времирей. Где

Я победил: теперь вести Народы серые я буду, В ресницах вера заблести, Вера, помощница

Тайной вечери глаз Знает много Нева. Здесь спасителей кровь Причастилась вчера С телом севера

Я видел юношу-пророка, Припавшего к стеклянным волосам лесного водопада, Где старые мшистые деревья стояли

Тело — кружева изнанка, Одинока и легка, Ты срываешь спозаранку Колыбели мотылька. Вся —

О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи! Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно, О, засмейтесь

Вы, поставившие ваше брюхо на пару толстых свай, Вышедшие, шатаясь, из столовой советской, Знаете

Завод: ухвата челюсти, громадные, тяжелые, Проносят медь, железо, олово; Огня — ночного властелина —

Усадьба ночью, чингисхань! Шумите, синие березы. Заря ночная, заратустрь! А небо синее, моцарть! И,

Жарбог! Жарбог! Я в тебя грезитвой мечу, Дола славный стаедей, О, взметни ты мне

В этот день голубых медведей, Пробежавших по тихим ресницам, Я провижу за синей водой

На площади в влагу входящего угла, Где златом сияющая игла Покрыла кладбище царей Там

В пору, когда в вырей Времирей умчались стаи, Я времушком-камушком игрывало, И времушек-камушек кинуло,

Когда мерцает в дыме сел Сверкнувший синим коромысел, Проходит Та, как новый вымысел, И

В руках забытое письмо коснело. Небо закатное краснело. О, открыватель истин томный! Круг —

Вечер. Тени. Сени. Лени. Мы сидели, вечер пья. В каждом глазе — бег оленя

Весны пословицы и скороговорки По книгам зимним проползли. Глазами синими увидел зоркий Записки стыдесной

Небо душно и пахнет сизью и выменем О полюбите пощадите вы меня Я и

(Кукси, кум, мук и скук) Кони, топот, инок. Но не речь, а черен он.

Русские мальчики, львами Три года охранявшие народный улей, Знайте, я любовался вами, Когда вы

(Нега — неголь…) Неголи легких дум Лодки направили к легкому свету. Бегали легкости в

В ласкающем воздухе леготе, О, волосы, по плечу бегайте. Погонщик скота Твердислав Губами стоит

Стенал я, любил я, своей называл Ту, чья невинность в сказку вошла, Ту, что

Вы пили теплое дыхание голубки, И, вся смеясь, вы наглецом его назвали А он,

Немь лукает луком немным В закричальности зари. Ночь роняет душам темным Кличи старые «Гори!».

Полно, сивка, видно, тра Бросить соху. Хлещет ливень и сечет. Видно, ждет нас до

Зазовь. Зазовь манности тайн. Зазовь обманной печали, Зазовь уыанной устали. Зазовь сипких тростников. Зазовь

Записи сердца. Вольный размер Турки Вырея блестящего и щеголя всегда — окурки Валяются на

Ни хрупкие тени Японии, Ни вы, сладкозвучные Индии дщери, Не могут звучать похороннее, Чем

Помирал морень, моримый морицей Верен в веримое верицы. Умирал в морильях морень Верен в

Свобода приходит нагая, Бросая на сердце цветы, И мы с нею в ногу шагая

И замки мирового торга, Где бедности сияют цепи, С лицом злорадства и восторга Ты

Ночь, полная созвездий. Какой судьбы, каких известий Ты широко сияешь, книга? Свободы или ига?

Законы быта да сменятся Уравнениями рока. Персидский ковер имен государств Да сменится лучом человечества.

Люди, когда они любят, Делающие длинные взгляды И испускающие длинные вздохи. Звери, когда они

Морской берег. Небо. Звезды. Я спокоен. Я лежу. А подушка не камень, не перья

О чем поешь ты, птичка в клетке? О том ли, как попалась в сетку?

Мизинич, миг, Скользнув средь двух часов, Мне создал поцелуйный лик, И крик страстей, и

О Азия! тобой себя я мучу. Как девы брови, я постигаю тучу. Как шею

Россия забыла напитки, В них вечности было вино, И в первом разобранном свитке Восчла

Мне мало надо! Краюшку хлеба И капля молока. Да это небо, Да эти облака!

О, достоевскиймо бегущей тучи! О, пушкиноты млеющего полдня! Ночь смотрится, как Тютчев, Безмерное замирным