Валерий Брюсов

Я жизнь прожила безотрадно, бесцельно, И вот, как похмелье от буйного пира, Осталась мне

По знакомой дороге назад Возвращались полки Святослава. Потрясен был надменный Царьград, Над героями реяла

Заветный сон вступает на ступени; Мгновенья дверь приотворяет он… Вот на стене смешались обе

Здесь раннего посева всходы, Здесь воплощенье давних грез, Мечты былые я сквозь годы, Как

Здесь же, в театре, когда-то с тобой Так же следил я за шумной толпой,

Как завидна в час уныний Жизнь зеленых червячков, Что на легкой паутине Тихо падают

Как отчий дом, как старый горец горы, Люблю я землю: тень ее лесов, И

Зданья громадные стройте, Высьте над башнями башни, Сводом стеклянным закройте Свободные пашни; Солнцами солнце

Лежу в земле, и сон мой смутен… В открытом поле надо мной Гуляет, волен

Жадно тобой наслаждаюсь, Сумрак улиц священный! Тайно тебе поклоняюсь, Будущий царь вселенной! Ты далёко

Нас немного осталось от грозного племени Многомощных воителей, плывших под Трою, И о славном,

Желанье, ужасу подобное, Меня опять влечет к стихам… И снова, как на место лобное,

На середине жизненной дороги Ты встретишь мост, свободно изогнутый, Его столбы властительны и строги,

Желтым шелком, желтым шелком По атласу голубому Шьют невидимые руки. К горизонту золотому Ярко-пламенным

Женщина, безумная гордячка! Мне понятен каждый ваш намек, Белая весенняя горячка Всеми гневами звенящих

Вот они, скорбные, гордые тени Женщин, обманутых мной. Прямо в лицо им смотрю без

Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток; В

Город — дом многоколонный, Залы, храмы, лестниц винт, Двор, дворцами огражденный, Сеть проходов, переходов,

Женский голос — он прозрачен, Как дрожащее стекло, И, предчувствием охвачен, Я молчу, склонив

Что я могу припомнить? Ясность глаз И детский облик, ласково-понурый, Когда сидит она, в

Над водой поникли ивы, Гор лесистые извивы Тайну прошлого хранят, Луг и дали —

Брошен веялкой на холод, Жерновами тяжко смолот, Мертвый колос возрожден. Но остался прах зыбучий.

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка… И снова манит безотчетно К далеким странствиям —

Безликая, она забыла счет обличий: Подсказывает роль любовнику в бреду, И коршуна влечет над

Подобна жизнь огням потешным, Раскрасившим пустую тень. Они сияют пляскам грешным, Но зажжены в

Я — жрец Изиды Светлокудрой; Я был воспитан в храме Фта, И дал народ

По твоей улыбке сонной Лунный отблеск проскользнул. Властный, ласковый, влюбленный, Он тебе призыв шепнул.

Владыка слов небесных, Тот, Тебя в толпе земной отметил, — Лишь те часы твой

Хорошо нам, вольным дымам, Подыматься, расстилаться, Кочевать путем незримым, В редком воздухе теряться, Проходя

Я скорей тебя увидел снова, Чем я ждал, простор соленых вод, Но как грустно,

Твердят серебряные сени О счастьи жизни для мечты, О сладком бытии растений В убранстве

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам, Стон, плач, о чем? по ком? Здесь,

Приникни головкой твоей Ко мне на холодную грудь И дай по плечам отдохнуть Извилистым

Эта песнь душе знакома, Слушал я ее в веках. Эта песнь — как говор

Expositio[2] Знакомый стих любимого поэта! Он прозвучал, и вот душа — ясней, Живым лучом

Белый день, прозрачно белый, Золотой, как кружева… Сосен пламенное тело, Зноем пьяная трава. Пробегающие

Зодчество церквей старинных, Современный прихотливый свод, Много зданий — высоких, длинных, Улицы неуверенный поворот.

Avec un peu de soleil et du sable blond J’ai fait de l’or. Fr.

Золотой олень на эбеновой подставке, китайская статуэтка XIV в, до р. Х из собрания

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка… И снова манит безотчетно К далеким странствиям —

Планеты и Солнце: Союз и Республики строем. Вождь правит ряды, он их двоит и

Свет из небесных скважин С лазури льется, нежен, На степь и кровли хижин; Миг

И в наших городах, в этой каменной бойне, Где взмахи рубля острей томагавка, Где

La mer sur qui prie La vierge Marie. P. Verlaine[1] И нам показалось: мы

Звезда затеплилась стыдливо, Столпились тени у холма; Стихает море; вдоль залива Редеет пенная кайма.

В дни юности, на светлом небе, Признал я вещую звезду, И принял выпавший мне

Звездное небо бесстрастное, Мир в голубой тишине; Тайна во взоре неясная, Тайна, невнятная мне.

Звезды тихонько шептались, Звезды смотрели на нас. Милая, верь мне, — в тот час

Звезды закрыли ресницы, Ночь завернулась в туман; Тянутся грез вереницы, В сердце любовь и

Звон отдаленный, пасхальный, Слышу сквозь завесу дней. Тихо бреду я, печальный, В мире вечерних

Зыблются полосы света В черной, холодной воде. Страстным вопросам ответа Нет в этом мире