Валерий Брюсов
Слава — властителю звуков! творцу вдохновенному — слава! Звуками нас ты прославил, мы звуками
Смутно куритесь, туманы былого! Месяц безжизненный встал, освещая тропинку по скалам. Каждый из нас
А сколько радости и неги В бегущих медленно часах! Следов доискиваться в снеге, Взметать
В дни победы, где в вихре жестоком Все былое могло потонуть, Усмотрел ты провидящим
Как пред грозой касатки низко Скользят над ровностью поляны, — Так в знак, что
Знаю я, во вражьем стане Изогнулся меткий лук, Слышу в утреннем тумане Тетивы певучий
На Невском, как прибой нестройный, Растет вечерняя толпа. Но неподвижен сон спокойный Александрийского столпа.
Неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе, Александр Завоеватель, я — дрожа — молюсь
Любовь и страсть — несовместимы. Кто любит, тот любовью пьян. Он не действительность, а
Пустынен берег тусклого Аверна, Дрожат кругом священные леса, Уступы гор отражены неверно, И, как
Нас не призвал посланник божий В свой час, как братьев, от сетей, И долго
Ангел благого молчания, Властно уста загради В час, когда силой страдания Сердце трепещет в
Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи. Звезд вечерние алмазы Над тобой горят
Ты на закатном небосклоне Былых, торжественных времен, Как исполин стоишь, Антоний, Как яркий, незабвенный
Лиловые тени легли по последнему снегу, Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы, Развеял по
Весь ослепительный, весь белый, В рубцах задумчивых морщин, Ты взнес над плоскостью равнин Свой
Ариадна! Ариадна! Ты, кого я на песке, Где-то, в бездне беспощадной Моря, бросил вдалеке!
(Степаннос, XVII в.) Нежная! милая! злая! скажи, Черные очи, яр! черные очи! Что, хоть
(Саят-Нова, XVIII в.) Твоих грудей гранат — что меч! Самшит[76] твоих бесценен плеч! Хочу
(Саят-Нова, XVIII в.) Я в жизни вздоха не издам, доколе джан ты для меня!
Артуру ехать в далекий путь! Вот громко трубят трубы! Джиневру целует он нежно в
Звездное небо плывет надо мной. Чистым сияньем сверкают планеты. Вкруг меня движется сумрак ночной…
Провеял дух, идущий мимо. Его лицо — неуловимо, Его состав — что клубы дыма.
Над буйным хаосом стихийных сил Зажглось издревле Слово в человеке: Твердь оживили имена светил,
Холодно Каспию, старый ворчит; Длится зима утомительно-долго. Норд, налетев, его волны рябит; Льдом его
Светлый Бальдер! мне навстречу Ты, как солнце, взносишь лик. Чем лучам твоим отвечу? Опаленный,
Балаганы, балаганы На вечерней площади. Свет горит, бьют барабаны, Дверь открыта, — проходи. Панорамы,
Горит свод неба, ярко-синий; Штиль по морю провел черты; Как тушь, чернеют кроны пиний;
Когда торжественный Закат Царит на дальнем небосклоне И духи пламени хранят Воссевшего на алом
(Баллада Франсуа Вийона) Скажите, где, в стране ль теней, Дочь Рима, Флора, перл бесценный?
Израненной рукой схватившись за карниз, Над темной пропастью я трепетно повис. Бесстрастно в вышине
Белеет ночь. Деревья сквера Гигантским мохом поднялись. Вот из-за крыш луна-химера Приозарила светом высь.
Белые клавиши в сердце моём Робко стонали под грубыми пальцами, Думы скитались в просторе
Белый цвет магнолий Смотрит, как глаза. Страшно жить на воле: Чуется гроза. Волны, словно
Беспощадною орбитой Увлечен от прежних грез, Я за бездною открытой Вижу солнечный хаос. Там
За окном белый сумрак; над крышами Звезды спорят с улыбкой дневной; Вскрыты улицы темными