Александр Пушкин

Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. С молоду был

Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни, царской службы, И на пирах разгульной

Роняет лес багряный свой убор, Сребрит мороз увянувшее поле, Проглянет день как будто поневоле

Веселый вечер в жизни нашей Запомним, юные друзья; Шампанского в стеклянной чаше Шипела хладная

А шутку не могу придумать я другую, Как только отослать Толстого к х*ю.

A son amant Egle sans resistance Avait cede — mais lui pale et perclus

А в ненастные дни Собирались они Часто. Гнули, ! От пятидесяти На сто. И

Играй, Адель, Не знай печали; Хариты, Лель Тебя венчали И колыбель Твою качали; Твоя

Земли достигнув наконец, От бурь спасенный провиденьем, Святой владычице пловец Свой дар несет с

Зачем ты, грозный аквилон, Тростник прибрежный долу клонишь? Зачем на дальний небосклон Ты облачко

Альфонс садится на коня; Ему хозяин держит стремя. «Сеньор, послушайтесь меня: Пускаться в путь

Утихла брань племен; в пределах отдаленных Не слышен битвы шум и голос труб военных;

Мой милый, как несправедливы Твои ревнивые мечты: Я позабыл любви призывы И плен опасной

Сегодня, добрые мужья, Повеселю вас новой сказкой. Знавали ль вы, мои друзья, Слепого мальчика

В пустыне чахлой и скупой, На почве, зноем раскаленной, Анчар, как грозный часовой, Стоит

Меж тем, как изумленный мир На урну Байрона взирает, И хору европейских лир Близ

Часть Первая I В одном из городов Италии счастливой Когда-то властвовал предобрый, старый Дук,

В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял, А демон мрачный и мятежный Над адской

Увы! напрасно деве гордой Я предлагал свою любовь! Ни наша жизнь, ни наша кровь

Аптеку позабудь ты для венков лавровых И не мори больных, но усыпляй здоровых.  

Нас было много на челне; Иные парус напрягали, Другие дружно упирали В глубь мощны

Гирей сидел потупя взор; Янтарь в устах его дымился; Безмолвно раболепный двор Вкруг хана

Напрасно воспевать мне ваши именины При всем усердии послушности моей; Вы не милее в

Что ты, девица, грустна, Молча присмирела, Хоровод забыв, одна В уголку присела? «Именинницу, друзья,

Сия пустынная страна Священна для души поэта: Она Державиным воспета И славой русскою полна.

Я жду обещанной тетради: Что ж медлишь, милый трубадур! Пришли ее мне, Феба ради,

В пещерах Геликона Я некогда рожден; Во имя Аполлона Тибуллом окрещен, И светлой Иппокреной

Мчатся тучи, вьются тучи; Невидимкою луна Освещает снег летучий; Мутно небо, ночь мутна. Еду,

О вы, которые с язвительным упреком, Считая мрачное безверие пороком, Бежите в ужасе того,

Блажен в златом кругу вельмож Пиит, внимаемый царями. Владея смехом и слезами, Приправя горькой

В роще сумрачной, тенистой, Где, журча в траве душистой, Светлый бродит ручеек, Ночью на

Блестит луна, недвижно море спит, Молчат сады роскошные Гаcсана. Но кто же там во

Близ мест, где царствует Венеция златая, Один, ночной гребец, гондолой управляя, При свете Веспера

Бог веселый винограда Позволяет нам три чаши Выпивать в пиру вечернем. Первую во имя

«Больны вы, дядюшка? Нет мочи, Как беспокоюсь я! три ночи, Поверьте, глаз я не

Кремлевские палаты (1598 года, 20 февраля) Князья Шуйский и Воротынский. Воротынский Наряжены мы вместе

Великий день Бородина Мы братской тризной поминая, Твердили: «Шли же племена, Бедой России угрожая;

Часто, часто я беседовал С болтуном страны Эллинския [1] И не смел осиплым голосом

Боже! царя храни! Славному долги дни Дай на земли. Гордых смирителю, Слабых хранителю, Всех

Брадатый староста Авдей С поклоном барыне своей Заместо красного яичка Поднес ученого скворца. Известно

Не стая воронов слеталась На груды тлеющих костей, За Волгой, ночью, вкруг огней Удалых

Брови царь нахмуря, Говорил: «Вчера Повалила буря Памятник Петра». Тот перепугался. «Я не знал!..

Брожу ли я вдоль улиц шумных, Вхожу ль во многолюдный храм, Сижу ль меж

Будь подобен полной чаше, Молодых счастливый дом, — Непонятно счастье ваше, Но молчите ж

Три у Будрыса сына, как и он, три литвина. Он пришел толковать с молодцами.

Ты видел деву на скале В одежде белой над волнами Когда, бушуя в бурной

Был и я среди донцов, Гнал и я османов шайку; В память битвы и

Была пора: наш праздник молодой Сиял, шумел и розами венчался, И с песнями бокалов

Была та смутная пора, Когда Россия молодая, В бореньях силы напрягая, Мужала с гением

Бывало в сладком ослепленье Я верил избранным душам, Я мнил — их тайное рожденье

Царь Никита жил когда-то Праздно, весело, богато, Не творил добра, ни зла, И земля