Торжественный день столетия от основания града св. Петра
Кто там, подобная деннице
В венце горящем над главой,
В величественной багрянице
Блистает в славе над Невой?
Столетня юность с красотою,
С улыбкой важность в ней цветет;
В деснице дань она несет
Богоподобному Герою,
Не призрак ли я зрю теперь?
Нет — зрю Петрополя я дщерь.
‘Сто лет, потомки восхищенны! —
Так дщерь престольна вопиет, —
Сто лет уже, как град священный
Возник из тьмы ничтожной в свет.
И кто? какой сей дух небесный,
Дух приснопамятный в веках,
Одушевя недвижный прах,
Воздвигнул стены толь чудесны?
Немврод? — Орфей? — иль Озирид?
Нет — Петр, полночный наш Алкид.
О полубог полувселенной,
Живый востока в высоте!
Сойди! Сойди с горы священной!
Се возрождённый в лепоте
Взывает росс в гремящем лике!
Се дышит он хвалой к тебе
И славу воздает судьбе,
Как первозданный, в шумном клике!
О тень! божественная тень!
Да будет свят навек сей день!
В сей день, толико мне желанный,
Праправнук августейший твой,
Небесным сердцем одаренный,
Екатерины внук драгой,
Предыдя в блеске славы ратной
Потомственным твоим полкам,
Велит торжествовать громам.
Вдруг гром в полках гремит трикратный;
Вдруг миллионом повторен:
‘О Петр! — живи! — ты нам священ’.
Живя ты в вечности, — в том мире,
Живешь еще и в сих веках;
Ты жив в громах, — жив в тихой лире
Ты жив в державе, — жив в душах,
Ты в чувствах вечен и негиблем,
Так памятник твой свеж и юн;
Храм грома, — там горит перун;
Храм правды, — он вовек незыблем;
Храм мирных муз, — тебя он чтит.
Великий! — всё тебя твердит…
Дивятся царства изумленны,
Что столь огромный сей колосс,
На зыбкой персти утвержденный,
Через столетие возрос.
Вселенной чудо, храм Дианы
Для блеска и твердыни сил
Три века с златом поглотил;
А здесь не храм — но град державный
Престол полмира, через век
На степень доблести востек.
Гордящась чистыми струями,
Препоясующа сей град
Нева, чуждаясь меж стенами,
Мне мнится, хочет течь назад;
Чело зелено воздымая
Из-под волнистых кровов вод
И разверзая влажный свод,
Недоумеет, взор вращает.
Вдруг глас раздался волновой,
И гул помчался над водой:
‘Как? Стены предо мною ныне!
Ужель в стенах бегут струи?
Мне кажется, в иной долине
Пустынны я вела край.
Доселе сосна, ель тенисты
Гляделися в моих водах;
Досель теснились в жидкий прах
Граниты стропотны, лесисты,
Где волчий взор в дубраве рдел,
Как огнь в зелену ночь горел.
А ныне там, где скромно крались
Рыбачьи челны близ брегов,
С бесценным бременем помчались
Отважны сонмища судов.
Ермий, сей купли вождь, со славой
Развешивая легкий флаг,
Меж полюсами на зыбях
Летит с гордыней величавой,
Летит то с севера на юг,
То с запада в восточный круг.
Досель страшились робки боты
Предать себя речным водам,
А ныне ополченны флоты
С отвагой скачут по морям;
Кипящу бездну рассекают,
Хребет царя морей нагнув,
И, звучны своды вод давнув,
Пучину славой наполняют.
Но кто виновник их побед? —
Сей ботик, 1 — их почтенный дед…
Доселе, дебри где дремали,
Там убран сад, цветет лицей;
Где мертвенны утесы спали,
Там, из могилы встав своей,
Скудели в зданиях багреют;
Где ил тонул под серым мхом,
Там прянул водомет сребром;
Там куполы в огне краснеют;
Там стогны в мрачну даль идут
Или стражницы твердь секут.
Бессмертный! кто тебе подобен!
Зевесов иль Филиппов сын
С тобой равняться б был удобен
Иль Цезарь, римский исполин!
Их памятник — бесчеловечность;
А ты — урок дал естеству,
Как ты подобен божеству;
Ты пройдешь целу славы вечность,
Подобно как Нева меж рек’, —
Рек невский гений и потек.
Так, россы! — зрите ль, что вершины
Надменных гор перед Петром
Поникнувши легли в долины
И пали в страхе ниц челом,
А тамо, где долина крылась,
Возникнул холм, напружа дол,
И холм в блестящу твердь взошел?
Так точно гордость низложилась,
А дар души из тьмы воззван,
Ценен, — возвышен, — осиян.
Се там хранилища закона
В священном ужасе стоят!
Се там Паллады, Аполлона
И муз святилища блестят,
Где усмирял он древню дикость
И злобу стер, где змий шипел,
Где самый рок он одолел,
Открыл души своей великость
И всё, едва не всё возмог,
Как полпланеты полубог.
Се храмина,3 чертог законов,
Отколе боголепный глас
Решил судьбину миллионов;
Отколе не единый раз
Пылал перун, сопутник славы,
Карал вражду внутри и вне;
Отколь престолам, — царствам, — мне, —
Векам — твердилися уставы!
Се славы колыбель! о росс!
Чудись, как в славе ты возрос!
О Первый Петр! во всем ты первый,
Хоть кратко факел твой светил;
Но твой праправнук, внук Минервы,
В себе его возобновил;
А ты, — ты в климатах безвестных;
Се гроб! — тут спит твой прах;
Тут торжествую — во слезах.
Ужасна тень! — зри с гор небесных!
Се дань на гроб сердца кладут!
И благодарны слезы льют!
Но, о премудрый основатель!
Одних ли сих творец ты стен?
Одних ли сих чудес ты здатель?
Народ тобою сотворен;
Народ — трофей в трофеях главный!
А ты — России всей творец.
О росс! благословляй венец
Петровых стен столетья славный!’ —
Так дщерь Петрополя рекла
И жертву с страхом воздала.