Прекрасная Энни

«Поуже стели себе ложе

И спать приучайся одна:

Я еду — мне за морем, Энни,

Невеста с приданым нужна,

Ведь ты не дала мне богатства,

Ведь ты была, Энни, бедна.

Кто свадебный хлеб испечет нам,

Кто сварит нам свадебный эль,

Кто встретит с почетом и лаской

Невесту из дальних земель?»

«Я свадебный хлеб испеку вам,

Сварю я вам свадебный эль,

Я встречу с почетом и лаской

Невесту из дальних земель».

«Но та, кто, встречая невесту,

Свершает старинный обряд,

Должна и сама быть девицей,

Одеться в девичий наряд».

«Ах, если представлюсь девицей,

Поистине я согрешу:

Тебе семерых родила я,

Восьмого под сердцем ношу…»

…Взяв на руки сына-младенца,

Другого ведя за собой,

На башню вскарабкалась Энни,

Чтоб видеть ревущий прибой.

«Мой мальчик, наверх поднимайся

И зорко на море гляди,

Увидишь отцову невесту

На палубе первой ладьи».

«О мать, поскорее спускайся,

Не медли у края стены,

Спускайся, иначе на землю

Захочешь упасть с вышины».

И Энни спустилась пониже,

Чтоб встретить корабль с женихом,

Фок-мачта на, нем и грот-мачта

Поблескивали серебром.

Чтоб встретить корабль с нареченной,

Спустилась она с высоты,

Фок-мачта на нем и грот-мачта,

Как золото, были желты.

Взяла сыновей своих Энни

И вышла, смирив естество,

Неверному лорду навстречу

И юной невесте его.

«Привет тебе в замке, лорд Томас,

Привет тебе вместе с невестой,

Входящей хозяйкой в твой дом.

Пусть бог сохранит тебя, леди,

Ты в новое входишь жилье,

В свои ты вступаешь владенья —

Здесь все, что ты видишь, твое».

«Спасибо, прекрасная Энни,

Тебе благодарность моя;

С сестрой моей схожа ты больше,

Чем все, кого видела я.

Заморский неведомый рыцарь

Похитил одну из сестер;

Земле, по которой он ходит,

И всем его близким — позор!»

И Энни платки разложила

У длинных столов там и тут,

Чтоб было чем вытереть слезы,

Как только они побегут.

Ах, элем и хлебом пшеничным

Она обносила столы,

Пила только чистую воду,

Чтоб щеки остались белы.

Ах, хлебом ржаным и пшеничным

Она обносила весь зал,

Лицо от людей закрывая,

Чтоб слезы никто не видал.

Взял Томас платок белоснежный,

Лежавший невдалеке,

Слезу ее вытер небрежно,

Стекавшую вниз по щеке.

«Ах, — вымолвил Томас с улыбкой

Друзьям и гостям без числа,

Кто лучше: прекрасная Энни

Иль та, что сегодня пришла?..»

Когда отслужили молебен

И церковь была заперта,

Отправилась в опочивальню

Молодоженов чета.

А Энни, в постели поодаль,

Как в гробе, себя хороня,

Рыдала: «О, горе, мне, горе,

Дожившей до этого дня!

Когда б сыновья мои были

Семеркою крыс молодых,

А я была б серою кошкой —

Так я уничтожила б их.

Когда б они зайцами были

Среди непролазной стерни,

А я была б серой собакой —

Недолго бы жили они».

В тоске и печали металась,

И слезы струились рекой:

«О, горе бесчестному лорду!

Беды не ждала я такой!»

И лорду сказала невеста:

«Еще не легла я в кровать,

Пойду и спрошу, кто заставил

Несчастную так горевать».

«Скажи мне, прекрасная Энни,

Какое гнетет тебя зло?

Прокисло ль ячменное пиво

Иль тесто в бадьях не взошла?

Ты знаешь ли, милая Энни,

Семейство свое и родство?

Кто был твоей матерью, Энни?

Как звали отца твоего?»

«Отцом моим был граф Уэмисс,

Графиней была моя мать,

Я к братьям и сестрам привыкла

С любовью свой взор обращать».

«Отцом твоим был граф Уэмисс —

Так, значит, моя ты сестра!

Любимому вдоволь вручишь ты

И золота, и серебра.

Прислушалась вышние силы

К рыданьям твоим и мольбе —

Семь суден, груженных приданым,

Я все оставляю тебе

И девушкой вспять возвращаюсь —

Спасибо за это судьбе!»