*
Ветрено. Пляж безнадежно пуст.
В море, не зная брода,
некому лечь на высокий бюст
выцветших волн. Природа,
сняв сарафан, примеряет фрак,
мрак и приставку «некро».
Ломкие ветви акаций, как
черные пальцы негра,
делают вялому дню массаж.
Жар переходит в стужу.
Лето закончилось. Мир — пейзаж,
вывалившийся наружу.
*
На теплоходах ревут басы
скоро придет расплата.
Черные стрелки слетают с
круглого циферблата.
Можно благих, как Малевич К.,
чувств не питая к кругу,
жить, но эмоции червяка,
друг, безразличны плугу.
Век проживя человеком, вдруг
падаешь в плюш дивана
вещью, как кисть из дрожащих рук
старого Тициана
в банку с белилами. Может жисть
выложить розных, разных
тьму композиций. Но смерть — на кисть
кистью — крестообразно…
*
Утро. За тонкой стеной сосед
хриплый включил приемник.
Влажный, как устрица, вполз рассвет
брюхом на подоконник.
Стынет окно. Во дворе мужик
листья сметает в кучу.
Ветер, в щепотку персты сложив,
к пристани тянет тучу.
В матовом, сером, как чешуя,
зеркале, что напротив,
бледную копию вижу я
собственной смуглой плоти.
Жесткий по телу рассыпан ворс.
Не голова с ушами
гордо венчает мой хлипкий торс —
хижина с парусами.
Подняты трапы, покинут порт.
В трюме сидит ребенок.
Хлопает флаг и играет Норд
ставнями перепонок.
февраль 1996