Сергий Радонежский (Легенда двенадцатая)

Среднее время чтения: 2 минут(ы)

Уже не оставалось никого:

ни мальчика, глядящего на воду,

когда другие мальчики играют,

и видящего странные растенья,

которым подходили имена,

похожие на дым по воскресеньям:

смоковницы, маслины, вайи…

ни юноши, который был, как слух,

и шел, и шел, опережая просьбу…

ни мужа, разделившего с медведем

последний хлеб и ставящего стены

на том холме, исполненном, как сон…

ни старца, о котором говорили,

что ангелы беседуют при нем.

Итак, не оставалось никого.

Ни прошлого наставника монахов,

учителя мужающей земли,

ни будущего, перед кем мы сложим

тяжелые дела свои и скажем:

мы сами не осмелимся, но ты

проси за нас.

Душа похожа на

широкий круг глядящих на событье:

оно идет, оно еще в слезах –

и в первом счастье, требующем счастья,

оно уходит. Это как цветок.

И кто его возьмет, когда не ты,

к твоим цветам, стоящим на коленях? –

проси за нас.

Но в этот поздний час

уже не оставалось никого.

Был хвойный лес, и папоротник, и хвощ,

и птичий крик, и горькие кусты,

и воздух деревянный, как лучина,

горящая еще за десять дней.

Там кто-то шел и думал о пути.

И вдруг не выдержал – и поклонился

тому, что в сердце у него сбылось.

И тот, кого уже не оставалось,

кто был уже ненастье, хвойный лес,

и вздрагивающий, и ждущий воздух,

кто был глубокий искренний амбар

таинственного северного хлеба, –

спокойно опустился на колени

перед поклоном

и остался виден

издалека, и всюду, и внутри.

Рейтинг
( Пока оценок нет )