Ольга Берггольц

…И вновь одна, совсем одна — в дорогу. Желанный путь неведом и далек, и

Сосны чуть качаются мачты корабельные. Бродит, озирается песня колыбельная. Во белых снежках, в валеных

…Осада длится, тяжкая осада, невиданная ни в одной войне. Медаль за оборону Ленинграда сегодня

Им снится лес — я знаю, знаю! Мне тоже снилась год подряд дорога дальняя

Пришла к тому обрыву судьбе взглянуть в глаза. Вот здесь была счастливой я много

Мы предчувствовали полыханье этого трагического дня. Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье. Родина! Возьми

1 …И снова хватит сил увидеть и узнать, как все, что ты любил, начнет

Ленинград — Сталинград — Волго-Дон. Незабвенные дни февраля… Вот последний души перегон, вновь открытая

На асфальт расплавленный похожа память ненасытная моя: я запоминаю всех прохожих, каждое движенье бытия…

В бомбоубежище, в подвале, нагие лампочки горят… Быть может, нас сейчас завалит, Кругом о

Еще тебе такие песни сложат, Так воспоют твой облик и дела, Что ты, наверно,

Во деревне у реки в базарную гущу выходили мужики на Ивана-Пьющего. Тут и гам,

Мне скажут — Армия… Я вспомню день — зимой, январский день сорок второго года.

…Девочка за Невскою заставой, та, что пела, счастия ждала, знаешь, ты судить меня не

Печаль войны все тяжелей, все глубже, все горестней в моем родном краю. Бывает, спросишь

Должно быть, молодости хватает, душа, наверно, еще легка — если внезапная наступает на жажду

Есть время природы особого света, неяркого солнца, нежнейшего зноя. Оно называется бабье лето и

…Мы шли на фронт по улицам знакомым, припоминали каждую, как сон: вот палисад отеческого

…А балку недаром Солянкой назвали. Здесь речка когда-то жила, хорошея. Жила, но исчезла: ее

1 Мы шли на перевал. С рассвета менялись года времена: в долинах утром было

Его ввели в германский штаб, и офицер кричал: — Где старший брат? Твой старший

Достигшей немого отчаянья, давно не молящейся богу, иконку ‘Благое Молчание’ мне мать подарила в

В небе грозно бродят тучи, закрываю Данте я… В сумрак стройный и дремучий входит

1 Сама я тебя отпустила, сама угадала конец, мой ласковый, рыженький, милый, мой первый,

В предутрии деревня, лесная сторона. И слухом самым древним бессонница полна. Пыхтят и мреют

Это всё неправда. Ты любим. Ты навек останешься моим. Ничего тебе я не прощу.

Весной сорок второго года множество ленинградцев носило на груди жетон — ласточку с письмом

Илье Эренбургу 1 Забыли о свете вечерних окон, задули теплый рыжий очаг, как крысы,

…И все не так, и ты теперь иная. поешь другое, плачешь о другом… Б.

Когда я в мертвом городе искала ту улицу, где были мы с тобой, когда

Будет весело тебе со мною, если ты со мной захочешь жить: и спою и

Была на родине твоей — и не нашла тебя. — Здесь друга нет,— сказал

А церковь всеми гранями своими такой прекрасной вышла, что народ ей дал свое —

…Сегодня праздник в городе. Сегодня мы до утра, пожалуй, не уснем. Так пусть же

Что я делаю?! Отпускаю завоеванного, одного, от самой себя отрекаюсь, от дыхания своего… Не

Отчаяния мало. Скорби мало. О, поскорей отбыть проклятый срок! А ты своей любовью небывалой

Чуж-чуженин, вечерний прохожий, хочешь — зайди, попроси вина. Вечер, как яблоко, — свежий, пригожий,

А помнишь дорогу и песни того пассажира? Едва запоем — и от горя, от

С этой мной развернутой страницы я хочу сегодня обратиться к вам, живущим в дальней

У Фонтанного дома, у Фонтанного дома, у подъездов, глухо запахнутых, у резных чугунных ворот

Вот город, я и дом — на горизонте дым за сорокаминутным расстояньем… Сады прекрасные,