Ок Мельникова

кто-то бросил этот февраль тлеть на грязной обочине и, кашляя сипло, ушёл. лет через

на часах 3:45 a.m. в это время себя раздают по кусочкам, посвящают сборники прозы,

я просто хочу чаю. на маленькой кухне, где даже чужие сблизятся, с разговорами обо

смотри — вот всё, что тебе осталось. так расцвет и силу сменяет старость, так

если посчитать слово «любовь» в песнях битлз, то выйдет 513, в моих же стихах

помню, в том городе утренне-сонном звучало: «i wish you were here, i wish…» и

а что рассказать? всё своим чередом: дом, учёба/работа и снова же дом, с утра

дети бессонницы видят себя в каждой бездомной кошке: случайный прохожий погладит, но не заберёт

утром просыпаешься, как на больничной койке. когда на душе скулят псы и грызутся крысы,

Он — музыкант, это старая школа, навеки семнадцать, и тема закрыта. себя возвращает страстям

гасите, гасите звёзды! в них больше не будет смысла: мы всюду, где только можно,

когда ты один, всюду холод. никто не звонит. а квартира — твой личный безлюдный

где-то на приморском, устал и голоден, парнишка сидит на скамейке и курит кент. как

боже, ну дай ты счастья тем, кто странный, ушёл в стихи, как в монастырь.

у нас проблема, хьюстон. только давай без лжи во спасение, иначе сразу отбой. «всё

hey jude. ты остался один. давно? нас тут много, тех, кто не нужен. мы

под ковриком спрячешь ключи от квартиры. на улицы, сердце заменит гитара. мы лондон узнали

знаешь, приятель, либо ты в себя веришь, либо идёшь на дно. ты — затерянный

город сменяет привычки и моду, в дождливый октябрь он похож на вокзал. ты начнёшь

уходим, чтоб почувствовать себя нужными, но нас отпускают. и ночью от скуки пернатые хиппи

Мысли под рёбрами взрывами жгучими, взгляды блуждают по белой стене. нам говорят: «отчего вы

моя муза — любитель блюза, она носит дешёвые блузы. к ней приходишь счастливым, уходишь

над пропастью во лжи. а до счастья — как пешком до берлина. так кем

не горим, не светим. снова эрл грэем руки и души замёрзшие греем, уже не

люди встречают, играют в прятки, люди теряют людей и себя. мои тетрадки — мои

мы играем в безумно сильных, отчего лишь бываем жестоки. гудками ночными в мобильных, нас

забывают лица, слова и даты, но живёт веками один сюжет: не забыть того, кто

дай обет молчанья, мой свет, лучше просто пиши в тетрадь. слишком много помех и

не осуждайте одиноких, у них лишь чай и ночь без сна, и в рифму

то всё твоё: от киева до сантьяго. молодость дурная, но с ней отвага, в

9 мая 1950. она садится за стол и пишет: прошли девять безумных лет. не

рыжие кудри, мечтой опалённые, тёплые кадры из старого кэнона. даже пустыни казались зелёными, как

не показывай боли, когда тебе плохо, не подай миру голоса, воя и вздоха. мы

эти истории повторяются по десятому кругу. поколение помнящих-запах-его-волос, поколение без-неё-у-меня-в-сердце-вьюга. все мы можем спокойно

привыкай становиться старше, не жалеть о вчерашнем дне. это вовсе не больно/страшно — повычёркивать

Казалось, что он спешил жить, спешил рассказать всё и всем, спешил создавать и любить.

каждый второй считает себя ненужным, каждый третий страдает тактильным голодом. просто так земфиру ночами

и не нужно птицей в окно к ним биться, отпусти, забудь. и тебя полюбят.

вот твой город сошёл с афиши фильма про апокалипсис, глядит с прищуром, курит, устало

а тут что ни песня, бэйби, — всё об одном: о том, как сидится

почему-то некоторые песни намного дороже людей вокруг. и как бы все ни смеялись, по-волчьи

счастье — зайти без приглашения в гости, стряхнув снег с плеч, потому что шёл

так мы росли. мечтая скорее стать взрослыми, жить вместе в большом и красивом доме.

устали до дрожи и хриплых ноток. дождливой тоской тома йорка жители серых безликих высоток

осень пляшет мне твист на нервах, сердца бешеный ритм сбит. но мечта не напьётся

вечер в кафе, шелестят занавески, в этот момент во мне что-то сломалось. ты улыбалась

Знаешь, всё будет, ты только держись. музыка, солнце, в дороге рассвет. лучше короткая яркая

все важные фразы должны быть тихими, все фото с родными всегда нерезкие. самые странные

заповедь номер одиннадцать: не хвастайся будущим и цени настоящее. не буду желать счастьялюбвиудачи —