Николай Тихонов

Не заглушить, не вытоптать года,- Стучал топор над необъятным срубом, И вечностью каленная вода

Дома здесь двадцать лет назад В огне и грохоте кипели, И шли бойцы сквозь

1 Домов затемненных громады В зловещем подобии сна, В железных ночах Ленинграда Осадной поры

Я прошел над Алазанью, Над причудливой водой, Над седою, как сказанье, И, как песня,

Когда людям советским в их мирном сне Все хорошее, доброе снится, Я хочу говорить

Даль полевая, как при Калите, Унылая, осенняя, нагая, Леса в зеленой хвойной темноте Стоят,

Фонарь взошел над балок перестуком, Он две стены с собою уволок, И между них

Часовой усталый уснул, Проснулся, видит: в траве В крови весь караул Лежит голова к

Когда уйду — совсем согнется мать, Но говорить и слушать так же будет, Хотя

Длинный путь. Он много крови выпил. О, как мы любили горячо — В виселиц

Котелок меня по боку хлопал, Гул стрельбы однозвучнее стал, И вдали он качался, как

Медной рябиной осыпан гравий, Праздничный люд шуршит, разодет. Солнце — вверху, внизу — Хэпо-Ярви,

Крутили мельниц диких жернова, Мостили гать, гоняли гурт овечий, Кусала ноги ржавая трава, Ломала

В глазах Гулливера азарта нагар, Коньяка и сигар лиловые путы,- В ручонки зажав коллекции

Крутой тропою — не ленись — К лесам Таврарским подымись, Взгляни в открывшуюся высь,-