Николай Тихонов

Мир строится по новому масштабу. В крови, в пыли, под пушки и набат Возводим

Там генцианы синие в лугах, Поток румяный в снежных берегах. Там в неповторной прелести

Там подошла, к стене почти, стена, И нет у них ни двери, ни окна.

Ты не думай о том, как тоскую я в городе зимнем, И высокие брови

Батальонный встал и сухой рукой Согнул пополам камыш. «Так отпустить проститься с женой, Она

Мы чинно ползем По белесому скату, Вот это Ла-Маншем Зовут небогато. Костистый чиновник —

Под сосен снежным серебром, Под пальмой юга золотого, Из края в край, из дома

Великим океаном нашей жизни Сейчас плывем к тем дальним берегам, Что назовем землею коммунизма…

Полюбила меня не любовью, Как березу огонь — горячо, Веселее зари над становьем Молодое

Вокзалы, всё вокзалы — ожиданья, Здесь паровозы, полные страданья, Горят, изнемогая на глазах, В

Посмотри на ненужные доски — Это кони разбили станки. Слышишь свист, удаленный и плоский?

Вот птица — нет ее свежей — Оттенков пепельного дыма,- Породы башенных стрижей, Чья

Свет льется, плавится задаром Повсюду, и, в себя придя, Он мирным падает пожаром На

Я люблю тебя той — без прически, Без румян — перед ночи концом, В

Праздничный, веселый, бесноватый, С марсианской жаждою творить, Вижу я, что небо небогато, Но про

Я — одержимый дикарь, я гол. Скалой меловой блестит балкон. К Тучкову мосту шхуну

Просто ли ветер или крик, Просто захлопнутый дверью, Обрубок улицы — тупик Обрубки человечьи

Я вечером увидел Зеебрюгге, В лиловой пене брандера плечо, След батарей за дюнами на

Как мокрые раздавленные сливы У лошадей раскосые глаза, Лоскутья умирающей крапивы На колесе, сползающем

Далеко остались джунгли, пальмы, храмы, Город-сад, зеленая река. Вечером, примчав с Цейлона прямо, Встретил

Она стояла в двух шагах, Та радуга двойная, Как мост на сказочных быках, Друзей

Женщина в дверях стояла, В закате с головы до ног, И пряжу черную мотала

Воскресных прогулок цветная плотва Исполнена лучшей отваги. Как птицы, проходят, плывут острова Крестовский, Петровский,

Звёздный почерк Разберёт не каждый, Не такой простой он, Звёздный путь, То, что там

Я видел их не на полях сражений,— То был труда обычного пример,— В колхозе,

Событья зовут его голосом властным: Трудись на всеобщее благо! И вот человек переполнен огнем,

Огонь, веревка, пуля и топор Как слуги кланялись и шли за нами, И в

1 Хороший Сагиб у Сами и умный, Только больно дерется стеком. Хороший Сагиб у

Опять стою на мартовской поляне, Опять весна — уж им потерян счет, И в

Флаг, переполненный огнем, Цветущий, как заря. И тонким золотом на нем Три доблести горят:

За Гомборами скитаясь, миновал Телав вечерний, Аллавердской ночью синей схвачен праздника кольцом. Чихиртмой, очажным

Не плачьте о мертвой России Живая Россия встает,- Ее не увидят слепые, И жалкий

Длинный путь. Он много крови выпил. О, как мы любили горячо — В виселиц

Котелок меня по боку хлопал, Гул стрельбы однозвучнее стал, И вдали он качался, как

Медной рябиной осыпан гравий, Праздничный люд шуршит, разодет. Солнце — вверху, внизу — Хэпо-Ярви,

Крутили мельниц диких жернова, Мостили гать, гоняли гурт овечий, Кусала ноги ржавая трава, Ломала

В глазах Гулливера азарта нагар, Коньяка и сигар лиловые путы,- В ручонки зажав коллекции

Крутой тропою — не ленись — К лесам Таврарским подымись, Взгляни в открывшуюся высь,-

Хочу, чтоб стих был тонок, словно шелк, Не для того, чтоб в шепот перешел.

Мне кажется, что я встречался с ним Уже не раз: на Рионгэсе или В

Хлынул дождь, когда девушки, встав в хоровод, В старом Сульдуси, в Сульдуси пели, И

Им, помнившим Днепр и Ингулец, Так странно — как будто все снится — Лежать

Хотел я ветер ранить колуном, Но промахнулся и разбил полено, Оно лежало, теплое, у

Мой город так помолодел — Не заскучать, И чайки плещутся в воде, Устав кричать.

И мох и треск в гербах седых, Но пышны первенцы слепые, А ветер отпевает

Стих может заболеть И ржавчиной покрыться, Иль потемнеть, как медь Времен Аустерлица, Иль съежиться,

И сказал женщине суд: «Твой муж — трус и беглец, И твоих коров уведут,

Мы разучились нищим подавать, Дышать над морем высотой соленой, Встречать зарю и в лавках

И встанет день, как дым, стеной, Уеду я домой, Застелет поезд ночь за мной

Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я

Я рад, что видел у Аттока Могучий Инд в расцвете сил И весь размах