Константин Батюшков

Когда читал подвиги скандинавов, То думал видеть в нем героя В великолепном шишаке, С

Есть наслаждение и в дикости лесов, Есть радость на приморском бреге, И есть гармония

Прости и будь счастлив, здоров, весел… как В. Пушкин, когда он напишет хороший стих,

Не нужны надписи для камня моего, Пишите просто здесь: он был, и нет его!

Что Катенин нанизывает на концы строк? Я в его лета низал не рифмы, а

Вдали от храма муз и рощей Геликона Феб мстительной рукой Сатира задавил; Воскрес урод

Тебя и нимфы ждут, объятья простирая, И фавны дикие, кроталами играя. Придешь, и все

О, пока бесценна младость Не умчалася стрелой, Пей из чаши полной радость И, сливая

Поклонитесь барыне и всему вашему семейству, Озерову, Капнисту, Крылову, Шаховскому. Напомните, что есть же

Я чувствую, мой дар в поэзии погас, И муза пламенник небесный потушила; Печальна опытность

Быть может, их Фетида Услышала на дне, И, лотосом венчанны, Станицы нереид В серебряных

Как счастье медленно приходит, Как скоро прочь от нас летит! Блажен, за ним кто

…Наконец у нас президент Академии художеств, президент, который без педантства, Без пузы барской и

Месалла! Без меня ты мчишься по волнам С орлами Римскими к восточным берегам; А

Подражание Горацию Я памятник воздвиг огромный и чудесный, Прославя вас в стихах: не знает

Блажен, кто друга здесь по сердцу обретает, Кто любит и любим чувствительной душой! Тезей

Свершилось: Никагор и пламенный Эрот За чашей Вакховой Аглаю победили… О, радость! Здесь они

Числа по совести не знаю, Здесь время сковано стоит, И скука только говорит: «Пора

Сот меда с молоком — И Маин сын тебе навеки благосклонен! Алкид не так-то

Безрифмина совет: Без жалости всё сжечь мое стихотворенье! Быть так! Его ж, друзья, невинное

Подражание Грессету Что скажу тебе, прекрасная, Что скажу в моем послании? Ты велишь писать,

Буря умолкла, и в ясной лазури Солнце явилось на западе нам; Мутный источник, след

Под тению черемухи млечной И золотом блистающих акаций Спешу восстановить алтарь и Муз, и

Скажи, мудрец младой, что прочно на земли? Где постоянно жизни счастье? Мы область призраков

«О хлеб-соль русская! о прадед Филарет! О милые останки, Упрямство дедушки и ферези прабабки!

Мой друг! я видел море зла И неба мстительного кары: Врагов неистовых дела Войну

О верные подруги! Свиданья близок час. Спешат, спешат супруги Обнять с любовью нас. Уже,

Ни вьюги, ни морозы Цветов твоих не истребят. Бог лиры, бог любви и музы

Один голос Прости, гостеприимный кров, Жилище юности беспечной! Где время средь забав, веселий и

Изнемогает жизнь в груди моей остылой; Конец борению; увы, всему конец! Киприда и Эрот,

Посвящено А. Н. О., любителю древности. Народы, как волны, в Халкиду текли, Народы счастливой

Письмо начинается благодарностью за дрежество твоё; оно у меня всё в сердце — И

Где слава, где краса, источник зол твоих? Где стогны шумные и граждане счастливы? Где

при получении от него в подарок книги, им переведенной Чем заплачу вам, милый князь,

Крот мыши раз шепнул: «Подруга! ну, зачем На пыльном чердаке своем Царапаешь, грызешь и

Как трудно Бибрису со славою ужиться! Он пьет, чтобы писать, и пишет, чтоб напиться!

Прости, балладник мой, Белёва мирный житель! Да будет Феб с тобой, Наш давний покровитель!

Когда на играх Олимпийских, В надежде радостных похвал, Отец истории читал, Как грек разил

Позволь, священна тень, безвестному певцу Коснуться к твоему бессмертному венцу И сладость пения твоей

О любимец бога брани, Мой товарищ на войне! Я платил с тобою дани Богу

Как я люблю, товарищ мой. Весны роскошной появленье И в первый раз над муравой

Ах! чем красавицу мне должно, Как не цветочком, подарить? Ее, без всякой лести, можно

Только дружба обещает Мне бессмертия венок; Он приметно увядает, Как от зноя василек. Мне

Есть дача за Невой, Верст двадцать от столицы, У Выборгской границы, Близ Парголы крутой:

От стужи весь дрожу, Хоть у камина я сижу. Под шубою лежу И на

Не странен ли судеб устав! Певцы Петра — несчастья жертвы: Наш Пиндар кончил жизнь,

Ты прав, любимец муз! От первых впечатлений, От первых, свежих чувств заемлет силу гений

Ему ли помнить нас На шумной сцене света? Он помнит лишь обеда час И

«Что это!— говорил Плутон,— Остановился Флегетон, Мегера, Фурии и Цербер онемели, Внимая пенью твоему,

О ты, владеющий гитарой трубадура, Эраты голосом и прелестью Амура, Воспомни, милый граф, счастливы

Пред ними истощает Любовь златой колчан. Все в них обворожает: Походка, легкий стан, Полунагие