Константин Бальмонт

Страх детей и старых нянек, Ведьмам кажущий язык, Дух смешливый, болотняник, А иначе водовик.

Побледневшие, нежно-стыдливые, Распустились в болотной глуши Белых лилий цветы молчаливые, И вкруг них шелестят

О, нищенская жизнь, без бурь, без ощущений, Холодный полумрак, без звуков и огня. Ни

На версты и версты протянулось болото, Поросшее зеленой обманною травой. Каждый миг в нем

Розе дремлется, не спится, Серебрится в ней роса, С Неба дальнего струится Первых блесков

— Брат, над лугом ты трубишь В свою золотую трубу. Если меня ты любишь,

Затянут мглой свинцовый небосвод, Угрюмы волны призрачной Бретани Семь островов Ар-Гентилес-Руссот, Как звери, притаилися

В окутанной снегом пленительной Швеции На зимние стекла я молча глядел, И ярко мне

Будем как Солнце! Забудем о том, Кто нас ведет по пути золотому, Будем лишь

Моросит Как бы росинки Возникают на руках, — Эти чудо-бисеринки, Этот нежный, влажный прах.

Был покинут очаг. И скользящей стопой На морском берегу мы блуждали с тобой. В

Быть может через годы, быть может через дни, С тобой мы будем вместе, и

Тот, кто хочет, чтобы тени, ускользая, пропадали, Кто не хочет повторений, и бесцельностей печали,

Царь Огненный Щит, на коне восьминогом, Над миром поставленный богом Белбогом, С Востока на

Царство тихих звуков, ты опять со мной, Маятник невнятный бьется за стеной. В ровном

Конь Ильи копытом звонким бьет, рождается криница, Ключ лесной освободился из подземного жерла. Сам

Хмурятся скалы, оплоты земной тишины: Ветер в пролетах свистит от стены до стены. Таинство

Я шёл по лесу. Лес тёмный был Так странно зачарован. И сам кого-то я

(медленные строки) 1 Между скал, под властью мглы, Спят усталые орлы. Ветер в пропасти

Чайка, серая чайка с печальными криками носится Над холодной пучиной морской. И откуда примчалась?

Вечер. Взморье. Вздохи ветра. Величавый возглас волн. Близко буря. В берег бьется Чуждый чарам

Человечек современный, низкорослый, слабосильный, Мелкий собственник, законник, лицемерный семьянин, Весь трусливый, весь двуличный, косодушный,

Чем выше образ твой был вознесен во мне, Чем ярче ты жила как светлая

Черемухой душистой с тобой опьянены, Мы вдруг забыли утро, и вдруг вступили в сны.

Шел наймит в степи широкой, Видит чудо: Стая змей Собралась, свилась, как лента, как

1 Печальные глаза, изогнутые брови, Какая властная в вас дышит красота! Усмешкой горькою искажены

Шумящий день умчался к дням отшедшим. И снова ночь. Который в мире раз? Не

Как ни странно это слышать, все же истина верна: — Свет противник, мрак помощник

(ирландская легенда) В Донегале, на острове, полном намеков и вздохов, Намеков и вздохов приморских

Утром рано, Из тумана, Солнце выглянет для нас. И осветит, И заметит Всех, кто

Зорко глядит Световит, Из Арконы взирает он вдаль, В драгоценных камнях. Чаровническим светом горит

В неком крае, блестками богатом, Протекает шесть и шесть ключей, Млеком, медом, серебром, и

Читатель душ людских, скажи нам, что прочел ты? Страницы Юности? Поэмы Красоты? — О,

Что достойно, что бесчестно, Что умам людским известно, Что идет из рода в род,

Что мне больше нравится в безднах мировых, И кого отметил я между всех живых?

«Что ты слышишь в горах?» ты спросила меня. «Что ты слышишь в горах?» я

Я опустил свой лот. Мой лот — до дна морей. Я смерил глубину всех

Как во стольном том во городе во Киеве был пир, Как у ласкового Князя

Умер бедный цветок на груди у тебя, Он навеки поблек и завял, Но он

Я цветок, и счастье аромата, Мне самой Судьбою суждено, От восхода Солнца до заката

Точно из легкого камня изсечены, В воду глядят лепестки белоснежные. Собственным образом пристально встречены,

Есть рыба — Дьявол Моря, Она мала на взгляд, Но в ней, с тобою

Да, я люблю одну тебя, За то, что вся ты — страсть, За то,

Да, я вижу, да, я знаю: В этой жизни счастья нет. Счастье брезжит, как

Мне чужды ваши рассуждения: — «Христос», «Антихрист», «Дьявол», «Бог». Я нежный иней охлаждения, Я

Нужно презирать демонов, как презирают палачей. Мальбранш Вас презирать, о, демоны мои? Вы предо

День за днем ускользает несмело, Ночи стелют свой черный покров Снова полночь немая приспела,

Одуванчик вздумал взять Замуж маргаритку. А червяк, чтоб не отстать, Замуж взял улитку. И

Белки, зайки, мышки, крыски, Землеройки, и кроты, Как вы вновь мне стали близки! Снова

Дивьи жены внушают нам страх. Почему? Вспоминаем ли саван при виде их белых рубах?

Быть может, когда ты уйдешь от меня, Ты будешь ко мне холодней. Но целую