Юнна Мориц

Влюбиться — пара пустяков: Осенний свет из облаков, Жар-птице двадцать тысяч лет, И за

Он приехал из Херсона, Из зелено-голубого! Прыгнул в кузов из вагона, Из зелено-голубого! Зазвенел

Дышать любовью, пить её, как воздух, Который с нашей кончится судьбой, Дышать, как тайной

Славно жить в Гиперборее, Где родился Аполлон, Там в лесу гуляют феи, Дует ветер

Дует ветер из окошка На тебя и на меня. Нож, тарелка, вилка, ложка —

Дрожащие губы и скрежет плаща — друг другу не любы мы больше. Прощай! Огнём

Кто там пляшет на волне, Шлёт привет тебе и мне? Это наш Дельфин Дельфиныч!

На лугу стоят овечки, Шерсть закручена в колечки, А играет для овечек На свирели

У меня уже готов Для тебя букет котов, Очень свежие коты! Они не вянут,

Под грустное мычание, Под бодрое рычание, Под дружеское ржание Рождается на свет Большой секрет

Котик мягенький, Котик ласковый, Коготки из лап Hе вытаскивай. Ты мypлыкалка, Ты мяyкалка, Ты

Очень многие думают, Что они умеют летать, — Ласточки очень многие, Бабочки очень многие.

Воздух пахнет прогулом уроков, Земляникой, природой живой И пирушкой с картошкой, с укропом На

Прости, долина, дом и сад, Река, во льду глухонемая, Что в холодеющих лесах Я

Динь! Дон! Динь! Дон! Это что за нежный звон? Это пролесок-подснежник Улыбается сквозь сон!

У окна сидел кассир, Я кассира попросил: — Дайте мне билет на дачу И,

Хорошо — быть молодым, За любовь к себе сражаться, Перед зеркалом седым Независимо держаться,

В ту ночь взошло двенадцать лун Над ослепительной Бетани, И раздавалось пенье струн, И

По роще калиновой, По роще осиновой На именины к щенку В шляпе малиновой Шёл

Обняла ромашка Белую ромашку, И стоят в обнимку — Сердце нараспашку! Летние подружки, Белые

Это вьюги хрустящий калач Тычет в окна рогулькой душистой. Это ночью какой-то силач, Дух,

Как я — горбонос, длинноглаз — Пришел голубой водолаз Из моря, из горького неба.

Запах пены морской и горящей листвы, и цыганские взоры ворон привокзальных. Это осень, мой

Пришёл на каток Николай с шоколадкой И съесть пожелал Шоколадку украдкой. Зажал Николай Шоколадку

— На эту кушетку, На эту тахту, На эту кровать Или даже на ту,

Нынче слякотно и зябко. Свет зажжёшь — ещё темней. И дрожит воронья лапка На

Вышел Котик На тропинку, На прогулку, На разминку, Облизнул Усатый ротик, Выгнул Бархатную спинку.

Я вышла. Подъезд в подворотне дышал Селедкой, махоркой и водкой. Мерцала аптека. Провизор держал

Плыл кораблик вдоль канала, Там на ужин били склянки,- Тихо музыка играла На Ордынке,

Легко за окнами синеет. Под самым вздохом каменеет Тоска по брату и сестре. Фонарь

Вот идет белый гусь, Это очень смелый гусь! Он с гусенком и гусыней Плыл

Опомнись! Что ты делаешь, Джульетта? Освободись, окрикни этот сброд. Зачем ты так чудовищно одета,

Забрела на полчаса К нам позавтракать оса Ходят стулья ходуном Вся избушка — кверху

В том городе мне было двадцать лет. Там снег лежал с краев, а грязь

На грани выдоха и вдоха есть волна, где жизнь от видимости освобождена, упразднены тела

Весёлая Лягyшка Жила в одной реке, Вверх дном её избyшка Стояла, бре-ке-ке! Избyшка не

Все козлята Любят петь, Все телята Любят петь, Все кудряшки На барашке Любят песенки

Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли, Фонтаны били голубые И розы красные

Ни свет, ни темень. Пять утра. Тумана вешняя сгущенка. И воздух нежен, как печенка

Все тело с ночи лихорадило, Температура — сорок два. А наверху летали молнии И

Отбросим ветку от окна И выглянем наружу, А там увидим, как весна Перемогает стужу.

Ослик топал в Гантиади, Рыжий, тощий, молодой. Человечек топал сзади, Рыжий, тощий, молодой. Козьим

Кувыркаются на крыше Разноцветные котята: Чёрный, белый, серый, рыжий, Голубой и полосатый. Даже маленьких

У Маpфы на кyхне Стояло лyкошко, В котоpом дpемала Домашняя кошка. Лyкошко стояло, А

В юности, в пасти огня, Розы губили меня, Гробили — пышно цвели Всюду, где

Кто так светится? Душа. Кто ее зажег? Детский лепет, нежный трепет, Маковый лужок. Кто

Когда на улице прохладно или жарко И скачет пони на работу к девяти, Троллейбус

В серебряном столбе Рождественского снега Отправимся к себе На поиски ночлега, Носком одной ноги

Когда отхлынет кровь и выпрямится рот И с птицей укреплю пронзительное сходство, Тогда моя

Ласточка, ласточка, дай молока, Дай молока четыре глотка — Для холодного тела, Для тяжелого

Я подвержена идее Побывать на Зейдер-Зее, На заливе, столь воспетом Мореплавцем и поэтом В