Иван Бунин

Светильники горели, непонятный Звучал язык, — Великий Шейх читал Святой Коран, — и купол

Гулкий шум в лесу нагоняет сон — К ночи на море пал сырой туман.

Балагула убегает и трясет меня. Рыжий Айзик правит парой и сосет тютюн. Алый мак

Беру твою руку и долго смотрю на неё, Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь

Ангел Смерти в Судный день умрёт: Истребит живущих — и со стоном Прилетит к

Бледнеет ночь… Туманов пелена В лощинах и лугах становится белее, Звучнее лес, безжизненней луна

Навес кумирни, жертвенник в жасмине И девственниц склоненных белый ряд. Тростинки благовонные чадят Перед

Окраина земли, Безлюдные пустынные прибрежья, До полюса открытый океан… Матара — форт голландцев. Рвы

Чашу с темным вином подала мне богиня печали. Тихо выпив вино, я в смертельной

Он драгоценной яшмой был когда-то, Он был неизреченной белизны — Как цвет садов блаженного

Что в том, что где-то, на далеком Морском побережье, валуны Блестят на солнце мокрым

Насторожись, стань крепче в стремена. В ущелье мрак, шумящие каскады. И до небес скалистые

Вот этот дом, сто лет тому назад, Был полон предками моими, И было утро,

… И Агнец снял четвертую печать. И услыхал я голос. Говоривший: «Восстань, смотри!» И

Первое напечатанное стихотворение В стороне от дороги, под дубом, Под лучами палящими спит В

Чем жарче день, тем сладостней в бору Дышать сухим смолистым ароматом, И весело мне

Над стремью скал — чернеющий орел. За стремью — синь, туманное поморье. Он как

Все снится: дочь есть у меня, И вот я, с нежностью, с тоской, Дождался

Штиль в безгранично светлом Ак-Денизе. Зацвел миндаль. В ауле тишина И теплый блеск. В

Брат, в запыленных сапогах, Швырнул ко мне на подоконник Цветок, растущий на парах, Цветок

Она стоит в серебряном венце, С закрытыми глазами. Ни кровинки Нет в голубом младенческом

Две радуги — и золотистый, редкий Весенний дождь. На западе вот-вот Блеснут лучи. На

За окнами — снега, степная гладь и ширь, На переплетах рам — следы ночной

«Ковчег под предводительством осла — Вот мир людей. Живите во Вселенной. Земля — вертеп

Едем бором, чёрными лесами. Вот гора, песчаный спуск в долину. Вечереет. На горе пред

Ещё и холоден и сыр Февральский воздух, но над садом Уж смотрит небо ясным

Ещё от дома на дворе Синеют утренние тени, И под навесами строений Трава в

Ещё утро не скоро, не скоро, ночь из тихих лесов не ушла. Под навесами

Это было глухое, тяжелое время. Дни в разлуке текли, я как мертвый блуждал; Я

Гаснет вечер, даль синеет, Солнышко садится, Степь да степь кругом — и всюду Нива

В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни, В болотистых низах, в долинах рек

«И умерла, и схоронил Иаков Ее в пути…» И на гробнице нет Ни имени,

Гроза прошла над лесом стороною. Был теплый дождь, в траве стоит вода… Иду один

Шесть золотистых мраморных колонн, Безбрежная зеленая долина, Ливан в снегу и неба синий склон.

И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной… Срок

… И снилося мне, что осенней порой В холодную ночь я вернулся домой. По

И вот опять уж по зарям В выси, пустынной и привольной, Станицы птиц летат

Иаков шёл в Харан и ночевал в пути, Затем что пала ночь над той

Это было весной. За восточной стеной Был горячий и радостный зной. Зеленела трава. На

Над чернотой твоих пучин Горели дивные светила, И тяжко зыбь твоя ходила, Взрывая огнь

Девичья Свежий ветер дует в сумерках На скалистый островок. Закачалась чайка серая Под скалой,

И я узрел: отверста дверь на небе, И прежний глас, который слышал я, И

Темнеют, свищут сумерки в пустыне. Поля и океан… Кто утолит в пустыне, на чужбине

Качка слабых мучит и пьянит. Круглое окошко поминутно гасит, заливает хлябью мутной — и

В горах Сицилии, в монастыре забытом, По храму темному, по выщербленным плитам, В разрушенный

Как дым, седая мгла мороза застыла в сумраке ночном. Как привидение береза стоит, серея

Как дымкой даль полей закрыв на полчаса, Прошел внезапный дождь косыми полосами — И

Как печально, как скоро померкла На закате заря! Погляди: Уж за ближней межою по

Как всё вокруг сурово, снежно, Как этот вечер сиз и хмур! В морозной мгле

Какая тёплая и тёмная заря! Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя, Померк над сонными

От зноя травы сухи и мертвы. Степь — без границ, но даль синеет слабо.