Федор Сологуб

Страны есть, недостижимые Для житейской суеты. Там цветут неизъяснимые Обаянья и мечты. Там всё

Ах, этот вечный изумруд Всегда в стихах зеленых трав! Зеркальный, вечно тихий пруд В

Ах, лягушки по дорожке Скачут, вытянувши ножки. Как пастушке с ними быть? Как бежать

Алкогольная зыбкая вьюга Зашатает порой в тишине. Поздно ночью прохожий пьянчуга Подошел на Введенской

Аллеею уродливых берез Мы шли вблизи сурового забора, Не заводя медлительного спора. Аллеею уродливых

Алой кровью истекая в час всемирного томленья, С лёгким звоном злые звенья разжимает лютый

Алый мак на жёлтом стебле, Папиросный огонёк. Синей змейкою колеблясь, Поднимается дымок. Холодея, серый

Тринадцать раз в году больная, Устала я от жизни этой. Хочу лежать в гробу

Амур — застенчивое чадо. Суровость для него страшна. Ему свободы сладкой надо. Откроет к

Грудь ли томится от зною, Страшно ль смятение вьюг, — Только бы ты был

Ангел мечты полуночной, После тоски и томленья дневного В свете нездешнем явился ты мне.

Ангельские лики, Светлое хваленье, Дым благоуханий, — У Творца-Владыки Вечное забвенье Всех земных страданий.

Ангел снов невиденных, На путях неиденных Я тебя встречал. Весь ты рдел, таинственный, И

Сны внезапно отлетели… Что ж так тихо всё вокруг? Отчего не на постели С

В путях надмарсовых стремлюсь вкруг солнца я, Земле неведомый и темный астероид. Расплавленный металл

Багряный вечер в сердце воздвигал Алтарь кручины, И флёром грусти тихо обвивал Простор долины.

Дух строителя немеет, Обессиленный в подвале. Выше ветер чище веет, Выше лучше видны дали,

Бай, люби ребенка, баюшки баю! Беленькую рыбку, баюшки баю, Зыбко убаюкай моего бебе В

Беден дом мой пасмурный Нажитым добром, Не блестит алмазами, Не звенит сребром, Но зато

Я — мирный гражданин страны родной, Торгую в Конго я слоновой костью, Но дерзостно

Белая тьма созидает предметы И обольщает меня. Жадно ищу я душою просветы В область

Белый ангел надо мною, И бескровные уста Безмятежной тишиною Исповедуют Христа. Ангел жжёт полночный

Белый мой цветок, таинственно-прекрасный, Из моей земли, из чёрной ты возник, На меня глядишь

Березка над морем На высокой скале Улыбается зорям, Потонувшим во мгле. Широко, широко Тишина,

Музыка мирно настроила Нервы на праздничный лад. Душу мою успокоила Тень, обласкавшая сад. Нет

Бесконечный мальчик, босоножка вечный Запада, востока, севера и юга! И в краях далеких я

Беспредельно утомленье, Бесконечен темный труд. Ночь зарей полночной светит. Где же я найду терпенье,

Бесстрастен свет с Маира, Безгрешен взор у жён, — В сиянии с Маира Великий

Безгрешно всё, и всё смешно, И только я безумно грешен. Мой темный жребий роком

Безгрешный сон, Святая ночь молчанья и печали! Вы, сестры ясные, взошли на небосклон, И

Безумием окована земля, Тиранством золотого Змея. Простерлися пустынные поля, В тоске безвыходной немея, Подъемлются

Безумно осмеянной жизни Свивается-ль, рвется ли нить, — Что можешь, что смеешь хранить В

Безумно злое упоенье Вокзальных тусклых, пыльных зал, — Кто даль тебе его, вокзал, Все

Безжизненный чертог, Случайная дорога… Не хочет жизни Бог, — Иль жизнь не хочет Бога?

Благодарю тебя, перуанское зелие! Что из того, что прошло ты фабричное ущелие! Всё же

Благослови свиные хари, Шипенье змеей, укусы блох, — Добру и Злу создатель — Бог.

Благословляю сладкий яд В моей росе благоуханной. Чаруя утомлённый взгляд Мечтой о родине желанной,

Благословлять губительные стрелы И проклинать живящие лучи, — Вот страшные и тесные пределы. К

Благословляю, жизнь моя, Твои печали. Как струи тихого ручья, Мои молитвы зазвучали. Душевных ран

Благоухающий и бледный, Ты ждал меня, мой ландыш бедный, И без меня в тоске

Блажен, кто пьет напиток трезвый, Холодный дар спокойных рек, Кто виноградной влагой резвой Не

Блаженный лик Маира Склоняется к Ойле. Звенит призывно лира, — И вот начало пира

Блаженство в жизни только раз, Безумный путь,— Забыться в море милых глаз И утонуть.

Близ ключа в овраге Девы-небылицы Жили, нагло наги, Тонки, бледнолицы. Если здешний житель, Сбившийся

Близ одинокой избушки Молча глядим в небеса. Глупые стонут лягушки, Мочит нам платье роса.

Блуждали молитвы мои По росистым тропинкам земли, И роптали они, как ручьи, И кого-то

Бога милого, крылатого Осторожнее зови. Бойся пламени заклятого Сожигающей любви. А сойдет путем негаданным,

Ты больна, но вся прекрасна, как мечта. Ты святою тишиною повита. Нет огня в

Больному сердцу любо Строй жизни порицать. Всё тело хочет грубо Мне солнце пронизать, Луна

Двух отважных расстреляли Беспощадные враги. Голоса их замолчали, Отзвучали их шаги, И на мир

«Бойся, дочка, стрел Амура. Эти стрелы жал больней. Он увидит,— ходит дура, Метит прямо