Борис Пастернак
Недавно этой просекой лесной Прошелся дождь, как землемер и метчик. Лист ландыша отяжелен блесной,
Любить иных — тяжелый крест, А ты прекрасна без извилин, И прелести твоей секрет
Любимая,— молвы слащавой, Как угля, вездесуща гарь. А ты — подспудной тайной славы Засасывающий
Разговоры вполголоса, И с поспешностью пылкой Кверху собраны волосы Всей копною с затылка. Из-под
Кругом семенящейся ватой, Подхваченной ветром с аллей, Гуляет, как призрак разврата, Пушистый ватин тополей.
Большое озеро как блюдо. За ним — скопленье облаков, Нагроможденных белой грудой Суровых горных
Любимая,— жуть! Когда любит поэт, Влюбляется бог неприкаянный. И хаос опять выползает на свет,
Лицо лазури пышет над лицом Недышащей любимицы реки. Подымется, шелохнется ли сом,— Оглушены. Не
Как бронзовой золой жаровень, Жуками сыплет сонный сад. Со мной, с моей свечою вровень
Так приближается удар За сладким, из-за ширмы лени, Во всеоружьи мутных чар Довольства и
Глухая пора листопада, Последних гусей косяки. Расстраиваться не надо: У страха глаза велики. Пусть
А затем прощалось лето С полустанком. Снявши шапку, Сто слепящих фотографий Ночью снял на
Годами когда-нибудь в зале концертной Мне Брамса сыграют,- тоской изойду. Я вздрогну, и вспомню
Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною
На протяженье многих зим Я помню дни солнцеворота, И каждый был неповторим И повторялся
Душистою веткою машучи, Впивая впотьмах это благо, Бежала на чашечку с чашечки Грозой одуренная
О, вольноотпущенница, если вспомнится, О, если забудется, пленница лет. По мнению многих, душа и
Прислушайся к вьюге, сквозь десны процеженной, Прислушайся к голой побежке бесснежья. Разбиться им не
В занавесках кружевных Воронье. Ужас стужи уж и в них Заронен. Это кружится октябрь,
(Отрывок) Усыпляя, влачась и сплющивая Плащи тополей и стоков, Тревога подула с грядущего, Как
Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись.
Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль Смиряться под ударами судьбы,
О, еще! Раздастся ль только хохот Перламутром, Иматрой бацилл, Мокрым гулом, тьмой стафилококков, И
А хочешь, подарю тебе звезду, Которая зажглась в зените лета, И не уходит даже