Мартезія

Ревнуеть и пастухъ, ревнуетъ и пастушка:

Пастушка мнитъ, мила ему ея подружка:

А онъ съ которымъ онъ во дружбѣ пребывалъ,

Ко пастуху тому подобно ревновалъ.

На воздыханья страсть перемѣнила смѣхи,

И на стенанія любовныя утѣхи.

Къ Мартезіи Филандрь не ходить во шалашъ:

Тоскуетъ онъ, а ей тоска равна и та жъ.

Клеонъ и Зелія совсѣмъ того не знаютъ,

Что горько ихъ они невинностью стонаютъ,

И видя что текутъ не прежнія ихъ дни,

Мнять только то о нихъ: поспорились они.

Мартезія на брегъ скотины не гоняетъ.

То Зелія ея подружка исполняетъ.

Страдаетъ ревностью пастушка сей вотще;

Но мучится Филандръ и болѣе еще.

Ни онъ и ни она другъ къ другу не подходятъ,

И больше ужъ ни въ чемъ забавы не находятъ:

Лишилксь радостей и всѣхъ любовныхъ нѣгъ,

Какъ рощи красоты, когда ихъ кроетъ снѣгъ.

И какъ подъ крышкой льда токъ водный не крутится,

И безъ журчанія подъ бременемъ катится,

Катятся такъ ихъ дни подъ бременемъ тоски;

Гдѣ былъ зѣленый лугъ, имъ сохлы тутъ пески.

Всякъ день она и онъ во ревности тоскуютъ:

И зяблицы поя кукушкою кукуютъ:

Щегленка и чижа ни съ коихъ нѣтъ сторонъ,

И видятъ лишъ они толпы сорокъ, воронь:

Кричить на древѣ грачь, сова съ сычемь летаетъ.

Мегера на лугахъ прекрасныхъ обитаетъ.

Уже спустился Фебъ во волны глубоко,

Сестра ево взошла на небо высоко,

Мартезія съ одра вскочивша резко рыщетъ,

Бѣжитъ ко Зеліи, Филандра тамо ищетъ;

Но какъ она въ шалашъ ко Зеліи зашла,

Клеона тамо съ ней во шалашѣ нашла:

Клеона Зелія цѣлуя миловала.

Начто я Зелію, начто подозрѣьала!

И каяся она винится передъ ней.

А Зелія стыдясь незапной гостьи сей:

Съ досадой говорить: минуту чрезвычайну

Внесла ты въ мой шалашъ и зришь мою ты тайну;

Когда жъ увидѣла ты ето; скромна будь.

Ты другъ мой, такъ ты все что видѣла забудь.

Пастушка дружески съ подружкой разлучилась,

Но чужду зря любовь своей разгорячилась.

Какъ солнца лучь горитъ, пылаетъ онъ и зжетъ,

И въ полдни красоты дѣвицы не брежетъ,

Подобно жаръ любви и женщинъ освѣщаетъ,

И безъ изъятія ихъ мысли восхищаетъ.

Какая дѣвушка скрѣпиться возмогла,

Чтобъ сердца ей любовь зажечь не возмогла?

И естьли страсти сей котора ненавидитъ;

И образъ дѣйствія любовнаго увидитъ;

Вздрогнетъ и получитъ любовный жаръ она.

Отъ солнца тако свѣтъ заимствуетъ луна.

Мартезія ихъ зрѣвъ въ востокѣ нѣжномъ тлѣетъ,

Подобно мурава въ Іюлѣ едакъ плѣетъ.

Пгостився съ Зеліей отходитъ отъ нея,

И думаетъ она: кровь вся кипитъ моя:

Сей сладости ужъ я дней десять не вкушала,

Ниже такой себя я мыслью утѣшала.

Но умерщвленный мой духъ нынѣ паки живъ:

Такъ веселъ ко брегамъ гонимый къ нимъ приплывъ:

И кажется ему, брегъ етотъ зѣленяе:

Подобно и во мнѣ любовный жаръ сильняе.

Къ любовнику идетъ и чаетъ: онъ храпитъ,

Но лежа онъ въ одрѣ томится и не спитъ:

Толпятся рыбы такъ во неводѣ безводномъ,

Олени во лѣсу густомъ и непроходномъ.

Онъ всѣ мученія ихъ сколько есть терпѣлъ:

Узрѣлъ Мартезію, узрѣвъ оторопѣлъ;

Безъ сей пастушки онъ дни вѣка ненавидитъ,

И кажется ему: во снѣ онъ ето видить.

Не сѣтуй ты Филандръ! А я тебѣ скажу,

Что мы дурачимся и ето докажу:

И расказала все о Зеліи, Клеонѣ.

Восторженъ радостью пастухъ сей бывшій въ стонѣ,

Съ обѣихь тамо странъ усилилась любовь:

Исторія къ тому, Клеона, жгла имь кровь:

Ихъ жгло и то, что ихъ любовью дни горчились.

Они какъ огненно железо горячились.