Владимир Набоков

Цветет миндаль на перекрестке, Мерцает дымка над горой, Бегут серебряные блестки По глади моря

Что нужно сердцу моему, чтоб быть счастливым? Так немного… Люблю зверей, деревья, Бога, и

Будь со мной прозрачнее и проще: у меня осталась ты одна. Дом сожжён и

Большие липы, шатаясь, пели… Мне больно было взглянуть назад… Там осень грелась в моём

Был грозен волн полночный рев… Семь девушек на взморье ждали невозвратившихся челнов и, руки

Нищетою необычной на чужбине дорожу. Утром в ратуше кирпичной за конторкой не сижу. Где

Пожаром яростного крапа маячу в травяной глуши, где дышит след и росный запах твоей

Сонет Как сон, летит дорога, и ребром встаёт луна за горною вершиной. С моею

И видел я: стемнели неба своды, и облака прервали свой полет, и времени остановился

Я видел, за тобой шел юноша, похожий на многих; знал я все: походку, трубку,

Есть в одиночестве свобода, и сладость — в вымыслах благих. Звезду, снежинку, каплю меда

Если вьётся мой стих, и летит, и трепещет, как в лазури небес облака, если

Еще безмолвствую и крепну я в тиши. Созданий будущих заоблачные грани еще скрываются во

На сумрачном вокзале по ночам торжественно и пусто, как в соборе,— но вот вдали

Придавлен душною дремотой, я задыхался в черном сне. Как птица, вздрагивало что-то непостижимое во

Ища сокровищ позабытых и фараоновых мощей, ученый в тайниках разрытых набрел на груду кирпичей,

От счастия влюбленному не спится; стучат часы, купцу седому снится в червонном небе вычерченный

Склонясь над чашею прозрачной — над чашей озера жемчужной, три кипариса чудно-мрачно шумят в

О, светлый голос, чуть печальный, слыхал я прежде отзвук твой, пугливый, ласково-хрустальный, в тени

Люблю я световые балаганы все безнадежнее и все нежней. Там сложные вскрываются обманы простым

Ничем не смоешь подписи косой судьбы на человеческой ладони, ни грубыми трудами, ни росой

О, любовь, ты светла и крылата,- но я в блеске твоем не забыл, что

Катится небо, дыша и блистая… Вот он — дар Божий, бери не бери! Вот

Всплывает берег на заре, летает ветер благовонный. Как бы стоит корабль наш сонный в

О, как ты рвешься в путь крылатый, безумная душа моя, из самой солнечной палаты

Какое сделал я дурное дело, и я ли развратитель и злодей, я, заставляющий мечтать

По саду бродишь и думаешь ты. Тень пролилась на большие цветы. Звонкою ночью у

О чем я думаю? О падающих звездах… Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,

Как пахнет липой и сиренью как золотеет серп луны! Неторопливо, тень за тенью, подходят

За громадные годы изгнанья, вся колючим жаром дыша, исходила ты мирозданья, о, косматая наша

Нас мало — юных, окрыленных, не задохнувшихся в пыли, еще простых, еще влюбленных в

Как часто, как часто я в поезде скором сидел и дивился плывущим просторам и

Круглогривый, тяжелый, суконцем подбитый, шахматный конь в коробке уснул,— а давно ли, давно ли

На кладбище солнце, сирень и березки и капли дождя на блестящих крестах. Местами отлипли

Я занят странными мечтами в часы рассветной полутьмы: что, если б Пушкин был меж

Разгорается высь, тает снег на горе. Пробудись, отзовись, говори о заре. Тает снег на

На черный бархат лист кленовый я, как святыню, положил: лист золотой с пыльцой пунцовой

Из мира уползли — и ноют на луне шарманщики воспоминаний… Кто входит? Муза, ты?

Разбились облака. Алмазы дождевые, сверкая, капают то тише, то быстрей с благоухающих, взволнованных ветвей.

Мой друг, я искренно жалею того, кто, в тайной слепоте, пройдя всю длинную аллею,

Из блеска в тень и в блеск из тени с лазурных скал ручьи текли,

Любимы ангелами всеми, толпой глядящими с небес, вот люди зажили в Эдеме,- и был

Мне так просто и радостно снилось: ты стояла одна на крыльце и рукой от

Бывают ночи: только лягу, в Россию поплывет кровать, и вот ведут меня к оврагу,

Мечтал я о тебе так часто, так давно, за много лет до нашей встречи,

Пустяк — названье мачты, план — и следом за чайкою взмывает жизнь моя, и

Часы на башне распевали над зыбью ртутною реки, и в безднах улиц возникали, как

Пускай все горестней и глуше уходит мир в стальные сны… Мы здесь одни, и

Для состязаний быстролетных на том белеющем холму вчера был скат на сваях плотных сколочен.

Как жадно, затая дыханье, склоня колена и плеча, напьюсь я хладного сверканья из придорожного

Сложим крылья наших видений. Ночь. Друг на друга дома углами валятся. Перешиблены тени. Фонарь