София Парнок

И впрямь прекрасен, юноша стройный, ты: Два синих солнца под бахромой ресниц, И кудри

Не небо — купол безвоздушный Над голой белизной домов, Как будто кто-то равнодушный С

Без оговорок, без условий Принять свой жребий до конца, Не обрывать на полуслове Самодовольного

«Будем счастливы во что бы то ни стало…» Да, мой друг, мне счастье стало

Что ж, опять бунтовать? Едва ли,- барабанщик бьет отбой. Отчудили, откочевали, отстранствовали мы с

Да, я одна. В час расставанья Сиротство ты душе предрек. Одна, как в первый

Дай руку, и пойдем в наш грешный рай!.. Наперекор небесным промфинпланам, Для нас среди

И вот она! Театр безмолвнее Невольника перед царем. И палочка взвилась, как молния, И

Этот вечер был тускло-палевый,— Для меня был огненный он. Этим вечером, как пожелали Вы,

Утешительница боли — твоя рука, Белотелый цвет магнолий — твоя рука. Зимним полднем постучалась

Голубыми туманами с гор на озера плывут вечера. Ни о завтра не думаю я,

И голос окликнул тебя среди ночи, и кто-то, как в детстве, качнул колыбель. Закрылись

И отшумит тот шум и отгрохочет грохот, которым бредишь ты во сне и наяву,

И всем-то нам врозь идти: этим — на люди, тем — в безлюдье. Но

Как в истерике, рука по гитаре Заметалась, забилась,— и вот О прославленном, дедовском Яре

Кипящий звук неторопливых арб Просверливает вечер сонно-жаркий. На сене выжженном, как пестрый скарб, Лежат

Кончается мой день земной. Встречаю вечер без смятенья, И прошлое передо мной Уж не

На Арину осеннюю — в журавлиный лёт — собиралась я в странствие, только не

На синем — темно-розовый закат И женщина, каких поют поэты. Вечерний ветер раздувает плат:

Даль стала дымно-сиреневой. Облако в небе — как шлем. Веслами воду не вспенивай: Воли

Не хочу тебя сегодня. Пусть язык твой будет нем. Память, суетная сводня, Не своди

Нет мне пути обратно! Накрик кричу от тоски! Бегаю по квадратам Шахматной доски. Через

Об одной лошаденке чалой С выпяченными ребрами, С подтянутым, точно у гончей, Вогнутым животом.

«Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою» — Ах, одностишья стрелой Сафо пронзила меня! Ночью

Окиньте беглым, мимолетным взглядом Мою ладонь: Здесь две судьбы, одна с другою рядом, Двойной

Он ходит с женщиной в светлом, — Мне рассказали.— Дом мой открыт всем ветрам,

Она беззаботна еще, она молода, Еще не прорезались зубы у Страсти,— Не водка, не

От смерти спешить некуда, а все-таки — спешат. «Некогда, некогда, некогда» стучит ошалелый шаг.

Мне снилось: я бреду впотьмах, и к тьме глаза мои привыкли. И вдруг —

Прекрасная пора была! Мне шел двадцатый год. Алмазною параболой взвивался водомет. Пушок валился с

Прямо в губы я тебе шепчу — газэлы, Я дыханьем перелить в тебя хочу

Она поет: «Аллаверды, Аллаверды — Господь с тобою»,— И вздрогнул он, привычный к бою,

С пустынь доносятся Колокола. По полю, по сердцу Тень проплыла. Час перед вечером В

Ночь. И снег валится. Спит Москва… А я… Ох, как мне не спится, Любовь

Сегодня с неба день поспешней Свой охладелый луч унес. Гостеприимные скворешни Пустеют в проседи

Скажу ли вам: я вас люблю? Нет, ваше сердце слишком зорко. Ужель его я

Словно дни мои первоначальные Воскресила ты, весна. Грезы грезятся мне беспечальные, Даль младенчески ясна.

Смотрят снова глазами незрячими Матерь Божья и Спаситель-Младенец. Пахнет ладаном, маслом и воском. Церковь

Снова знак к отплытию нам дан! Дикой полночью из пристани мы выбыли. Снова сердце

Тихо плачу и пою, отпеваю жизнь мою. В комнате полутемно, тускло светится окно, и

Тоскую, как тоскуют звери, Тоскует каждый позвонок, И сердце — как звонок у двери,

Как милый голос, оклик птичий Тебя призывно горячит, Своих, особых, полн отличий. Как милый

Туго сложен рот твой маленький, Взгляд прозрачен твой и тих,— Знаю, у девичьей спаленки

Ты помнишь коридорчик узенький В кустах смородинных?.. С тех пор мечте ты стала музыкой,

Узорами заволокло Мое окно.— О, день разлуки!— Я на шершавое стекло Кладу тоскующие руки.

В этот вечер нам было лет по сто. Темно и не видно, что плачу.

В земле бесплодной не взойти зерну, Но кто не верил чуду в час жестокий?—

Я гляжу на ворох желтых листьев… Вот и вся тут, золота казна! На богатство

Я не люблю церквей, где зодчий Слышнее Бога говорит, Где гений в споре с

Я не знаю моих предков,— кто они? Где прошли, из пустыни выйдя? Только сердце