Сергей Клычков

Бежит из глубины волна, И, круто выгнув спину, О берег плещется она, Мешая ил

Черныш — чудная птица, Он любит глушь и тишь, И как не покреститься, Когда

День и ночь златой печатью Навсегда закреплены, Знаком роста и зачатья, Кругом солнца и

Доколе Любовь без лукавства И в скрытости Нашей Без боли, Мы словно у чаши,

Должно быть, я калека, Наверно, я урод: Меня за человека Не признает народ! Хотя

Душа — как тесное ущелье, Где страстный возгорелся бой, А жизнь в безумьи и

Душа моя, как птица, Живет в лесной глуши, И больше не родится На свет

Душа покоя лишена! Какая вышина и тишина… Из облака плывет луна, Среди прозрачности такой

Года мои, под вечер на закате Вздымаясь в грузной памяти со дна, Стоят теперь,

Хорошо, когда у крова Сад цветет в полдесятины… Хорошо иметь корову, Добрую жену и

Какие хитроумные узоры Поутру наведет мороз… Проснувшись, разберешь не скоро: Что это — в

Ко мне мертвец приходит В глазах с немой тоской, Хотя и нет в природе

Когда вглядишься в эти зданья И вслушаешься в гул борьбы, Поймешь бессмыслицу страданья И

Крикливы и прожорливы вороны, И по-лесному вежливы дрозды, И шагу без глубокого поклона Не

Лежит заря, как опоясок, И эту реку, лес и тишь С их расточительностью красок

Любовь — неразумный ребенок — За нею ухаживать надо И лет до восьми от

Меня раздели донага И достоверной были На лбу приделали рога И хвост гвоздем прибили…

Мне не уйти из круга, В котором мне дана Бессменная подруга, Полночная луна… Я

Моя душа дошла до исступленья У жизни в яростном плену, И мне не до

О чем в ночи шепочут ивы, Поникши у дорог? Но разум мой кичливый Их

Плывет луна, и воют волки, В безумии ощерив рот, И ель со снежною кошелкой

Под кровлей шаткою моею Дрожит и приседает дом… …И сам сказать я не умею,

Пока не прояснится И мысль моя, и речь, Суровой власяницы Я не снимаю с

Помолюсь заревому туману, Поклонюсь до земли землякам, По пути к плотогонам пристану, К понизовым

Золотятся ковровые нивы И чернеют на пашнях комли… Отчего же задумались ивы, Словно жаль

Пригрезился, быть может, водяной, Приснился взгляд — под осень омут синий! Но, словно я

Прощай, родимая сторонка, Родная матушка, прости, Благослови меня иконкой И на дорогу покрести. Жаль

Рыбак, не езди в бурю, Когда со дна на берег Бегут в лохматой шкуре

Сегодня день морозно-синий С румянцем был во все лицо, И ели, убранные в иней,

Слова жестоки, мысли зыбки, И призрачны узоры снов… Хочу, и вот — не получается

Словно друг, сверчок за печью Тянет разговор, И глядит по-человечьи Маятник в упор. От

Стал голос хриплый, волос грубый И грузны руки, как кряжи, А у тебя все

Страданья много в жизни, Но больше лжи и чуши: Узнай ее да вызнай Чудную

Стучит мороз в обочья Натопленной избы… Не лечь мне этой ночью Перед лицом судьбы!

Ступает тишь, как сторож у ворот, Не шелохнет ни листика, ни ветки, Лишь дочка

Свет вечерний мерцает вдоль улиц, Словно призрак, в тумане плетень, Над дорогою ивы согнулись,

Упрятана душа под перехват ребра… Душа — как торба, снаряженная в дорогу, И разной

Ушла любовь с лицом пригожим, С потупленной улыбкой глаз,— Ты прожила, и я жизнь

Уставши от дневных хлопот, Как хорошо полой рубашки Смахнуть трудолюбивый пот, Подвинуться поближе к

В нашей роще есть хоромы, А кругом хором — туман… Там на тропках вьются

В свой черед идет год за год, И захочешь сам ты, нет ли: В

Всегда найдется место Для всех нас на погосте, И до венца невесту Нехорошо звать

Всего непосильнее злоба И глаз уголки в черноте… Быть может, и так пронесло бы,

Я тешу и лелею грусть, Один брожу по дому И не дивлюсь, и не

Я устал от хулы и коварства Головой колотиться в бреду, Скоро я в заплотинное

Я закрываю на ночь ставни И крепко запираю дверь — Откуда ж по привычке

За ясную улыбку, За звонкий смех врассыпку Назначил бы я плату, Я б основал