Охота, милый друг, охота

Охота, милый друг, охота

Зовет нас прелестью своей

В леса поблекшие, в болота,

На серебристый пух степей.

Уж гуси, журавли стадами

Летают в хлебные поля;

Бесчисленных станиц рядами

Покрыта кажется земля.

И вот подъемлются, как тучи,

Плывут к обширным озерам,

Их криком стонет брег зыбучий…

И как он слышен по зарям!

Пруда заливы уток полны;

Одев живой их пеленой,

Они вздымаются, как волны,

Под ними скрытою волной.

Вертятся стаи курахтанов,

Пролетных разных куличков;

Среди осенних лишь туманов

Мы видим их вокруг прудов.

Бекас и гаршнеп, разжиревши,

Забыли быстрый свой полет

И, к кочкам в камышах присевши,

Таятся плотно средь болот.

Товарищ их, летать ленивый,

Погоныш, вечный скороход,

С болотной курицей красивой

В корнях кустов, в топях живет.

Но дупель, вальдшнеп — честь и слава,

Один — болот, другой — лесов,

Искусных егерей забава,

Предмет охотничьих трудов —

Переменили на отлете

Житья всегдашнего места;

Уж дупель в поле, не в болоте,

А вальдшнеп пересел в куста.

Перепела с коростелями,

Как будто обернувшись в жир,

Под травянистыми межами

Себе находят сытный пир.

Собравшись стрепета стадами,

По дням таятся в залежах,

А в ночь свистящими рядами

Летят гостить на озимях.

По ковылю степей волнистых

Станицы бродят тудаков

Иль роются в местах нечистых

Башкирских старых кочевьев.

Расправив черные косицы,

Глухарь по утренним зарям, —

Нет осторожнее сей птицы, —

Садится сосен по верхам.

И, наконец, друг неизменный,

Стрельбы добыча круглый год,

Наш тетерев простой, почтенный,

Собравшись в стаи, нас зовет.

Черкнет заря — и как охотно

Валят на хлеб со всех сторон,

Насытились — и беззаботно

На ветвях дремлют до полдён!

И на деревьях обнаженных

Далеко видит острый взор,

Как будто кочек обожженных,

Угрюмых косачей собор!