А. И. Казначееву

Ах, сколь ошиблись мы с тобой, любезный друг,

Сколь тщетною мечтою наш утешался дух!

Мы мнили, что сия ужасная година

Не только будет зла, но и добра причина;

Что разорение, пожары и грабеж,

Врагов неистовство, коварство, злоба, ложь,

Собратий наших смерть, страны опустошенье

К французам поселят навеки отвращенье;

Что поруганье дев, убийство жен, детей,

Развалины градов и пепл святых церквей

Меж нами положить должны преграду вечну;

Что будем ненависть питать к ним бесконечну

За мысль одну: народ российский низложить!

За мысль, что будет росс подвластным галлу жить!..

Я мнил, что зарево пылающей столицы

Осветит, наконец, злодеев мрачны лицы;

Что в страшном сем огне пристрастие сгорит;

Что огнь сей — огнь любви к отчизне воспалит;

Что мы, сразив врага и наказав кичливость,

Окажем вместе с тем им должну справедливость;

Познаем, что спаслись мы благостью небес,

Прольем раскаянья потоки горьких слез;

Что подражания слепого устыдимся,

К обычьям, к языку родному обратимся.

Но что ж, увы, но что ж везде мой видит взор?

И в самом торжестве я вижу наш позор!

Рукою победя, мы рабствуем умами,

Клянем французов мы французскими словами.

Толпы сих пленников, грабителей, убийц,

В Россию вторгшися, как стаи хищных птиц,

Гораздо более вдыхают сожаленья,

Чем росски воины, израненны в сраженьях!

И сих разбойников — о, стыд превыше сил, —

Во многих я домах друзьями находил!

Но что? Детей своих вверяли воспитанье

Развратным беглецам, которым воздаянье

Одно достойно их — на лобном месте казнь!

Вандама ставили за честь себе приязнь,

Который кровию граждан своих дымится,

Вандама, коего и Франция стыдится!

А барынь и девиц чувствительны сердца

(Хотя лишилися — кто мужа, кто отца)

Столь были тронуты французов злоключеньем,

Что все наперерыв метались с утешеньем.

Поруганный закон, сожженье городов,

Убийство тысячей, сирот рыданье, вдов,

Могила свежая Москвы опустошенной,

К спасенью жертвою святой определенной. —

Забыто все. Зови французов к нам на бал!

Все скачут, все бегут к тому, кто их позвал!

И вот прелестные российские девицы,

Руками обхватясь, уставя томны лицы

На разорителей отеческой страны

(Достойных сих друзей, питомцев сатаны),

Вертятся вихрями, себя позабывают,

Французов — языком французским восхищают.

Иль брата, иль отца на ком дымится кровь —

Тот дочке иль сестре болтает про любовь!..

Там — мужа светлый взор мрак смертный покрывает,

А здесь — его жена его убийц ласкает…

Но будет, отвратим свой оскорбленный взор

От гнусных тварей сих, россиянок позор;

Благодаря судьбам, избавимся мы пленных,

Забудем сих невежд, развратников презренных!

Нам должно б их язык изгнать, забыть навек.

Кто им не говорит у нас — не человек,

В отличных обществах того не принимают,

Будь знающ и умен — невеждой называют.

И если кто дерзнет противное сказать,

Того со всех сторон готовы осмеять;

А быть осмеянным для многих сколь ужасно!

И редкий пустится в столь поприще опасно!..

Мой друг, терпение!.. Вот наш с тобой удел.

Знать, время язве сей положит лишь предел.

А мы свою печаль сожмем в сердцах унылых,

Доколь сносить, молчать еще мы будем в силах…