Павел Коган

Я, наверно, родился поздно Или рано. Мне — не понять. Эти слишком домашние звезды

Я открываю окна в полночь. И, полнясь древней синевой И четкостью граненой полнясь, Ночь

Ветер, что устал по свету рыскать, Под стеной ложится на покой. Я мечтаю о

Весна разлилась по лужицам, Воробей по-весеннему кружится, Сосулька слезливо сосулится, Гудит по-весеннему улица. Эй,

Весна моя! Ты снова плещешь в лужах, И вновь Москва расцвечена Тобою в желть

В этих строках все: и что мечталось И что плакалось и снилось мне, Голубая

У земли весенняя обнова, только мне идти по ноябрю. Кто меня полюбит горевого, я

Ты снова, комнатка моя, Плывешь сквозь захмелевший вечер. И снова шорохи таят Надежду о

Ромбическая лепка мускула И бронза — дьявол или идол, И глаза острого и узкого

Тебе опять совсем не надо Ни слов, ни дружбы. Ты одна. Шесть сотен верст

Старый город над рекой дремучей В древности своей, Над той рекой, По которой проплывают

Снова осень проходит скверами, Клены старые золотя, Снова мне, ни во что не веруя,

Снова месяц висит ятаганом, На ветру догорает лист. Утром рано из Зурбагана Корабли отплывают

Поговорим о счастье. Вечер. Стихи. Окурки. Абажур. Зеленый свет. Не им ли мечен, В

Опять походкой воровскою проходит ветер по Тверской… И полночь вновь летит тоскою, полынной древнею

У каждой ночи привкус новый, Но так же вдребезги храпят И спят, откушав, Ивановы,

Ну скажи мне ласковое что-нибудь, Девушка хорошая моя. Розовеют облака и по небу Уплывают

Ну, как же это мне сказать, Когда звенит трамвай, И первая звенит гроза, И

Ночь пройдет по улицам До нездешниx улиц. Как она сутулится — Кофточка на стуле.

Неустойчивый мартовский лед Пешеходами изувечен. Неожиданно вечер придет, До усталости милый вечер. Мы останемся

Не додумав малой толики И строки не дочитав, Засыпает та, что только Горьковатая мечта.

Нам лечь, где лечь, И там не встать, где лечь. И, задохнувшись «Интернационалом», Упасть

На кого ты, девушка, похожа? Не на ту ль, которую забыл В те года,

Мы сами не заметили, как сразу Сукном армейским начинался год, Как на лету обугливалась

Мой приятель, мой дружище, Мой товарищ дорогой, Ты видал ли эти тыщи Синих звезд

Люди не замечают, когда кончается детство, Им грустно, когда кончается юность, Тоскливо, когда наступает

Листок, покрытый рябью строк, Искусство, тронутое болью, Любовь, тоска, надежда, рок, Единственность моих мазков,

Из романа в стихах Есть в наших днях такая точность, Что мальчики иных веков,

Капитан непостроенных бригов, атаман несозданных вольниц, это я говорю — довольно! Без истерик. Подпишем

Как Парис в старину, ухожу за своею Еленой… Осень бродит по скверам, по надеждам

И тишина густеет, И бродят ломкие тени, И в комнате чуть-чуть дымно От трубок

И немножко жутко, И немножко странно, Что казалось шуткой, Оказалось раной. Что казалось раной,

Девушка взяла в ладони море, Море испарилось на руках. Только соль осталась, но на

Подымем по чарочке, Улыбнемся весело («Весело ли, милый мой, Взаправду ли весел?»). Не надо,

Быть может, мы с тобой грубы. Быть может, это детский пыл… Я понимал —

Песня Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза… В флибустьерском дальнем море Бригантина