Николай Оцуп

В древности Виланд в птичьих перьях, Дедал на тающих крылах — В средневековых же

Цветут видения — так хочешь ты, душа, Когда же ты молчишь, сиянием дыша, Сквозят

Дао изначальный свет Желтую бросает тень, Если ты большой поэт — На тебе почиет

Гремел сегодня ночью гром И прыгал град в потоке И молния большим прыжком Качнула

Дрогнули два-три листочка липок, Мы глаза смежили от жары, И вступили голосами скрипок В

Мне детство приснилось ленивым счастливцем, Сторожем сада Екатеринина, Ворота «Любезным моим сослуживцам», Поломан паром,

О, если здесь такая непогода, Что ж на море, где ветер сам не свой?

О, кто, мелькнув над лунной кручей, Встревожив облачную стаю, Летит к земле звездой падучей,

Синий суп в звездном котле, Облаков лимонные рощи, А на маленькой круглой земле Едет

Теплое сердце брата укусили свинцовые осы, Волжские нивы побиты желтым палящим дождем, В нищей

Торговец тканями тонкинскими, Штанами хрустнув чесучовыми, На камень сел, шоссе сыреет, И легкий вечер

Луна населена словами: В кустах шарики-ежи, На льдах томные моржи, На ветвях соловьи и

I Как папиросная бумага листья Шуршат, я под навесом крыши в глине, Зеленой рамой

В голубом прозрачном крематории Легкие истлели облака, Над Невою солнце Евпатории, И вода светла

В легко подбрасывающем автомобиле Губы его изредка закрывали мои глаза. «Для любви, для любви

Араб в кровавой чалме на длинном паршивом верблюде Смешал Караваны народов и скрылся среди

Всю комнату в два окна, С кроватью для сна и любви, Как щепку несет

Я этим грезил до сих пор, Ты лучшими владела снами. Черти последний приговор Тупыми

Я приснился себе медведем И теперь мне трудно ходить — Раздавил за столом тарелку,