Николай Клюев

Зима изгрызла бок у стога, Вспорола скирды, но вдомек Буренке пегая дорога И грай

Запечных потемок чурается день, Они сторожат наговорный кистень,- Зарыл его прадед-повольник в углу, Приставя

За лебединой белой долей, И по-лебяжьему светла, От васильковых меж и поля Ты в

Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор, Из-за быстрых рек, из-за дальних гор, Чтоб у

Я — посвященный от народа, На мне великая печать, И на чело свое природа

Я надену черную рубаху И вослед за мутным фонарем По камням двора пройду на

Я молился бы лику заката, Темной роще, туману, ручьям, Да тяжелая дверь каземата Не

Я люблю цыганские кочевья, Свист костра и ржанье жеребят, Под луной как призраки деревья

Я был прекрасен и крылат В богоотеческом жилище, И райских кринов аромат Мне был

Вы обещали нам сады В краю улыбчиво-далеком, Где снедь — волшебные плоды, Живым питающие

Вы, белила-румяна мои, Дорогие, новокупленные, На меду-вине развоженные, На бело лицо положенные, Разгоритесь зарецветом

Весна отсияла… Как сладостно больно, Душой отрезвяся, любовь схоронить. Ковыльное поле дремуче-раздольно, И рдяна

В златотканные дни сентября Мнится папертью бора опушка. Сосны молятся, ладан куря, Над твоей

Вылез тулуп из чулана С летних просонок горбат: «Я у татарского хана Был из

В овраге снежные ширинки Дырявит посохом закат, Полощет в озере, как в кринке, Плеща

В морозной мгле, как око сычье, Луна-дозорщица глядит; Какое светлое величье В природе мертвенной

Уже хоронится от слежки Прыскучий заяц… Синь и стыть, И нечем голые колешки Березке

Ты всё келейнее и строже, Непостижимее на взгляд… О, кто же, милостивый боже, В

Просинь — море, туча — кит, А туман — лодейный парус. За окнищем моросит

Наша деревня — Сиговой Лоб Стоит у лесных и озерных троп, Где губы морские,

Я дома. Хмарой-тишиной Меня встречают близь и дали. Тепла лежанка, за стеной Старухи ели

Грохочет Балтийское море, И, пенясь в расщелинах скал, Как лев, разъярившийся в ссоре, Рычит

Любви начало было летом, Конец — осенним сентябрем. Ты подошла ко мне с приветом

Скалы — мозоли земли, Волны — ловецкие жилы. Ваши черны корабли, Путь до бесславной

Лесные сумерки — монах За узорочным часословом, Горят заставки на листах Сурьмою в золоте

Льнянокудрых тучек бег — Перед ведреным закатом. Детским телом пахнет снег, Затенённый пнем горбатым.

Костра степного взвивы, Мерцанье высоты, Бурьяны, даль и нивы — Россия — это ты!

Из подвалов, из темных углов, От машин и печей огнеглазых Мы восстали могучей громов,

Хорошо ввечеру при лампадке Погрустить и поплакать втишок, Из резной низколобой укладки Недовязанный вынуть

Горние звезды как росы. Кто там в небесном лугу Точит лазурные косы, Гнет за

Вы — отгул глухой, гремучей, Обессилевшей волны, Мы — предутренние тучи, Зори росные весны.

Где вы, порывы кипучие, Чувств безграничный простор, Речи проклятия жгучие, Гневный насилью укор? Где

Где рай финифтяный и Сирин Поёт на ветке расписной, Где Пушкин говором просвирен Питает

Галка-староверка ходит в черной ряске, В лапотках с оборой, в сизой подпояске. Голубь в

Есть в Ленине керженский дух, Игуменский окрик в декретах, Как будто истоки разрух Он

Есть на свете край обширный, Где растут сосна да ель, Неисследный и пустынный,- Русской

Есть две страны; одна — Больница, Другая — Кладбище, меж них Печальных сосен вереница,

Чу! Перекатный стук на гумнах, Он по заре звучит как рог. От бед, от

Чтобы медведь пришел к порогу И щука выплыла на зов, Словите ворона-тревогу В тенета

Бродит темень по избе, Спотыкается спросонок, Балалайкою в трубе Заливается бесенок: «Трынь да брынь,

Болесть да засуха, На скотину мор. Горбясь, шьёт старуха Мертвецу убор. Холст ледащ на

«Безответным рабом Я в могилу сойду, Под сосновым крестом Свою долю найду». Эту песню

Верить ли песням твоим — Птицам морского рассвета,- Будто туманом глухим Водная зыбь не