Михаил Кульчицкий

Дуют ветры дождевые Над речной осокой. Щорса цепи боевые Держат фронт широкий. Над хатами

Мы стоим с тобою у окна, Смотрим мы на город предрассветный. Улица в снегу,

Как в строгой анкете — Скажу не таясь — Начинается самое Такое: Мое родословное

Друг заветный! Нас не разлучили Ни года, идущие на ощупь, И ни расстояния-пучины Рощ

Вороны каркали, и гаркали грачи, Березы над весною, как врачи В халатах узких. Пульс

В глубине Украины, На заброшенной станции, Потерявшей название от немецкого снаряда, Возле умершей матери

Когда я пришел, призываясь, в казарму, Товарищ на белой стене показал Красное знамя —

На Кубани долго не стареют, Грустно умирать и в сорок лет. Много раз описанный,

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник! Что? Пули в каску безопасней капель? И всадники проносятся со свистом

От рожденья он не видел солнца. Он до смерти не увидит звезд. Он идет.

Самое страшное в мире — Это быть успокоенным. Славлю Котовского разум, Который за час

Я видел, как рисуется пейзаж: Сначала легкими, как дым, штрихами Набрасывал и черкал карандаш

Высокохудожественной строчкой не хромаете, вы отображаете удачно дач лесок. А я — романтик. Мой

Я вижу красивых вихрастых парней, Что чехвостят казенных писак. Наверно, кормильцы окопных вшей Интендантов