Леонид Мартынов

Вообразите Оторопь всесильных Вчера еще сановников надменных. Вообразите возвращенье ссыльных, Освобождение военнопленных. Вообразите Концессионеров,

На заре розовела от холода Крутобокая белая Вологда. Гулом колокола веселого Уверяла белая Вологда:

Юнец, Недели две Я в Ленинграде жил. Купаючись в Неве, Ее я переплыл. Был

Померк багряный свет заката, Громада туч росла вдали, Когда воздушные фрегаты Над самым городом

Всё — Как он набирался сил, Как в небесах владел собой И невесомость выносил

В роще, Где туристами Ставятся шатры, Есть над быстрой Истрою Древние бугры. Где стоят

Ты Хмуришься, Не тая Своих опасений, Что я Играю под вечер осенний Весеннюю роль

Я поднял стихотворную волну. Зажег я стихотворную луну Меж стихотворных облаков И вот решил:

Я Вас Люблю! Поэтому Весь мир творю я заново. Он стар. Мильоны лет ему.

Закрывались магазины, День кончался, остывая; Пахли туфлей из резины Тротуар и мостовая. В тридцатиэтажном

Звонят в Елоховском соборе. И это значит — понимай, Что вслед за пасхой очень

У ночи — мрак, У листьев — шум, У ветра — свист, У капли

В чём убедишь ты стареющих, Завтрашний день забывающих, Спины на солнышке греющих И о

В отдаленье, Как во время оно, Крылись чьи-то дачи, не близки. Где-то что-то крикнула

Я видел Много звёзд: Не только стаи, А табуны их, целые стада, Скакали, пыль

Я думаю О Рерихе, О том, как он попал Проездом из Америки в Гоа

Есть Страх: Не распылиться в прах, Не превратить пыланья в тленье И чистый благородный

О годовщины, Годовщины, Былые дни! Былые дни, как исполины, Встают они! Мы этих дней

От города не отгороженное Пространство есть. Я вижу, там Богатый нищий жрет мороженое За

О, Венгрия, Не из преданий старых Я черпаю познанья о мадьярах, А люди вкруг

Одни стихи Приходят за другими, И кажется, Одни других не хуже: Иные появляются нагими.

— Будьте Любезны, Будьте железны! — Вашу покорную просьбу я слышу.- Будьте железны, Будьте

В древности Мыслители бывали Как художники и как поэты И бывало краткие давали, Но

По мненью бедноты, Мы — богачи: У нас все сказки делаются былью И вообще

Будто Впрямь по чью-то душу Тучи издалека С моря движутся на сушу С запада,

Все-таки Разрешилось, Больше терпеть не могла, Гнев положила на милость. Слышите: Градус тепла! И

Что-то Новое в мире. Человечеству хочется песен. Люди мыслят о лютне, о лире. Мир

Где-то Крикнул петел, Дятел застучал, Что-то им ответил, сонно замычал В утреннем тумане, высунув

Редко Перечитываем классиков. Некогда. Стремительно бегут Стрелки строго выверенных часиков — Часики и классики

Когда уводят Воду из реки, Взывают к небосводу тростники И шелестят степные ковыли: —

Вездеход, Бульдозер, Самосвал… Кажется, я все обрисовал И детально все изобразил, Как я все

Я стихи писал В период гроз, Ночью, полон внутреннего жара. И однажды Ветер их

Примерзло яблоко К поверхности лотка, В киосках не осталось ни цветка, Объявлено открытие катка,

Бывают Лица мертвенные, Краска, Как говорится, С них давно сбежала. Так на лице равнины,

Автомашины, Мчась к воротам Красным, Чуть замедляют бег для разворота, Полны воспоминанием неясным, Что

— Ты хотел бы вернуться на реку Тишину? — Я хотел бы. В ночь

Бывают Такие Периоды, Когда к словопреньям не тянет И кажется, в рот набери воды,

Кто следующий? Ты следующий! Во многом еще несведущий, Но ясную цель преследующий, Моим оружьем

Выдвинутые подбородки, Суковатые кулаки… Это было в рабочей слободке Над гранитным бортом реки. Сцапали

Обманывают невольно Меня и добрые друзья, Но мне от этого не больно: Обманываюсь, но

Где книги наши? Я отвечу: — Они во мгле библиотек. Но с тихой вкрадчивою

Событье Свершилось, Но разум Его не освоил еще; Оно еще пылким рассказом Не хлынуло

И вот В ночном Людском потоке Мою дорогу пересек Седой какой-то, и высокий, И

Я опять тебя обидел — Понимаю, сознаю, Я опять тебя обидел За доверчивость твою.

Когда Пахнёт Великим хаосом — Тут не до щебета веселого, И кое-кто, подобно страусам,

Диалектика полета! Вот она: Ведь не крылатый кто-то, Черт возьми, а именно бескрылый По

Ложь Поначалу в самых мелочах, А дальше — больше, гладко, без заминки, Как будто

А если Нос мы вздернем И ухмыльнемся черство, Предупреждаю: с корнем я вырву непокорство!

Теперь, Когда столь много новых книг И многому идет переоценка, Я как-то заново прочел

Рифм изобилие Осточертело мне. Ну, хорошо, я сделаю усилие И напишу я белые стихи!

Есть люди: Обо мне забыли, А я — о них. У них всегда автомобили,