Последняя мысль Прометея

Благородному борцу Петру Федоровичу Николаеву

Вдали от блеска дня, вдали от шума,

Я жил не год, не два, а сотни лет

Тюремщик злой всегда молчал угрюмо,

Он мне твердил одно лишь слово — «Нет».

И я забыл, что в мире дышит свет,

И я забыл, что значат звуки смеха,

Я ждал чего-то ждал — хоть новых бед.

И мне одна была дана утеха: —

Крича, будить в тюрьме грохочущее эхо.

В уме вставали мысли прежних дней,

И гасли вновь, как беглые зарницы,

Как проблески блуждающих огней,

Как буквы строк сжигаемой страницы

И вместо них тянулись вереницы

Насмешливых кроваво-смутных снов;

Как хищные прожорливые птицы,

Как полчища уродливых врагов,

Неслись они ко мне на звон моих оков.

И все же в этой черной тьме изгнанья

Зажегся блеск, зажегся, наконец;

Кипучие и жгучие страданья

Взлелеяли сверкающий венец,

И первый луч смеялся, как гонец

Моей весны, душистого рассвета;

Со вздохом я приветствовал конец

Ночной тоски в пустыне без ответа,

И видел взгляд любви, и слышал гул привета.

И вот я вновь живу среди людей,

Под Солнцем ослепительно-лучистым.

И вижу я детей, моих детей,

Внимаю в полдень птичкам голосистым,

Роптанью трав, струям кристально-чистым. —

Но я опять вернулся бы в тюрьму,

К уступам скал, безжизненным и мглистым,

Когда бы знал, что, выбрав скорбь и тьму,

Я с чьей-нибудь души тяжелый грех сниму!