Юрий Левитанский

Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана, а потом

Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой, вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой, как

Замирая, следил, как огонь подступает к дровам. Подбирал тебя так, как мотив подбирают к

Здесь обычай древний не нарушат. В деревянный ставень постучи — чай заварят, валенки просушат,

Не березы, не рябины и не черная изба — всё топазы, всё рубины, всё

Вдали полыхнула зарница. Качнулась за окнами мгла. Менялась погода — смениться погода никак не

Вот мною не написанный рассказ. Его эскиз. Невидимый каркас. Расплывчатые контуры сюжета. А самого

Вот приходит замысел рисунка. Поединок сердца и рассудка. Иногда рассудок побеждает: он довольно трезво

Все уже круг друзей, тот узкий круг, Где друг моих друзей мне тоже друг,

Всего и надо, что вглядеться,- боже мой, Всего и дела, что внимательно вглядеться,- И

Вы помните песню про славное море? О парус, летящий под гул баргузина! …Осенние звезды

Когда на экране, в финальных кадрах, вы видите человека, уходящего по дороге вдаль, к

Снегом времени нас заносит — все больше белеем. Многих и вовсе в этом снегу

— Кто-то так уже писал. Для чего ж ты пишешь, если кто-то где-то, там

В ожидании дел невиданных из чужой страны в сапогах, под Берлином выданных, я пришел

Люблю осеннюю Москву в ее убранстве светлом, когда утрами жгут листву, опавшую под ветром.

Он лежит на траве под сосной на поляне лесной и, прищурив глаза, неотрывно глядит

И убивали, и ранили пули, что были в нас посланы. Были мы в юности

Что делать, мой ангел, мы стали спокойней, мы стали смиренней. За дымкой метели так

Моя любовь к тебе — как горная вершина или волна солоноватая морская. Все, чем

Что я знаю про стороны света? Вот опять, с наступлением дня, недоступные стороны света,

Не брести мне сушею, а по северным рекам плыть! Я люблю присущую этим северным

День все быстрее на убыль катится вниз по прямой. Ветка сирени и Врубель. Свет

Мы не от старости умрем — От старых ран умрем… С. Гудзенко Опоздало письмо.

— Что происходит на свете?— А просто зима. — Просто зима, полагаете вы?— Полагаю.

Я видел сон — как бы оканчивал из ночи в утро перелет. Мой легкий

Годы двадцатые и тридцатые, словно кольца пружины сжатые, словно годичные кольца, тихо теперь покоятся

Светлый праздник бездомности, тихий свет без огня. Ощущенье бездонности августовского дня. Ощущенье бессменности пребыванья

Грач над березовой чащей. Света и сумрака заговор. Вечно о чем-то молчащий, неразговорчивый загород.

…И уже мои волосы — ах, мои бедные кудри! — опадать начинают, как осенние

Мне нравится иронический человек. И взгляд его, иронический, из-под век. И черточка эта тоненькая

Как я спал на войне, в трескотне и в полночной возне, на войне, посреди

Как зарок от суесловья, как залог и попытка мою душу уберечь, в эту книгу

Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — каждый выбирает

Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет. А потом на крышах солнце, а на стенах