Кате Зволинской
Вам надоели были — так вот вам прибаутка:
Друг друга полюбили солдат и проститутка,
Из всех ничтожеств света ничтожнейшие два.
(Поверьте, Генриетта, что это не слова).
Весь день он марширует, весь день он ходит строем,
Она его целует, зовет его героем, —
А вечером минутку свободную сыскать —
Подругу-проститутку пригреть и приласкать.
А как война случится — чего б ей не случаться? —
И снова омрачится их крошечное счастье:
Обнимет, поцелует, отправится в поход…
Солдат себе воюет, а проститутка ждет.
Хоть горько проститутке остаться без солдата,
А все-таки в желудке бывает пустовато:
Порою и изменит, — какая уж тут честь? —
Измены и в уме нет, да надо ж что-то есть!
За стройными ногами охотясь понемногу,
Хоть медными деньгами, а платят, слава Богу.
Солдат же, как пристало, преследует врага
И не грустит нимало, что у него рога.
Ах, будет и награда усталому герою:
Вернется — страшно рада, закатит пир горою,
Грошовые браслеты, накрашена щека,
Последние монеты достанет из чулка.
Ах, некуда податься, но на кого ругаться?
Я — все твое богатство, ты — все мое богатство,
Меня убить несложно, тебя легко прибить,
Божественно, что можно несчастным вместе быть!..
Бутылки обмелели, стаканы опустели,
Как только захмелели, приходит час постели.
Забвение кручины объятием скрепят,
И старые пружины восторженно скрипят!
…Здесь, в этом парке старом, пред вашими очами,
Любуясь вашим станом и вашими плечами,
От счастья замираю, под деревом стою,
К вам руки простираю и песенку пою.
Над нами шум древесный, вечерний воздух влажен,
И профиль ваш небесный мечтателен и важен.
Ничтожны и напрасны печали бытия.
Мой Бог, как вы прекрасны, любимая моя!